– Что?

– Сам увидишь. Пошли.

Уоллес, оттолкнувшись от перил, полетел вперед. И когда поводок натянулся, закачался на одном месте, медленно моргая. Он немного поразмышлял над тем, а что будет, если он отвяжет поводок. Может, он станет подниматься все выше, и выше, и выше до тех пор, пока не очутится среди звезд. Это была чертовски привлекательная мысль.

Но Хьюго затащил его в дом, позаботившись о том, чтобы Уоллес не ударился головой о притолоку двери.

Часы отсчитывали секунды.

Мэй и Камерон сидели на полу перед камином, Аполлон лежал на спине, задрав ноги. Нельсон был в своем кресле. Они молчали. Хьюго пошел по лестнице, Уоллес следовал за ним, не касаясь ногами ступенек.

Он думал, Хьюго подведет его к двери и опять заговорит о том, что это может значить, о том, что может оказаться по другую ее сторону. И удивился, когда он приблизился к одной из закрытых дверей на втором этаже.

Дверь вела в комнату Хьюго, единственное помещение, в котором Уоллес еще не был.

Хьюго помедлил, положив ладонь на дверную ручку. А потом оглянулся на Уоллеса:

– Ты готов?

– К чему?

– Ко мне.

Уоллес рассмеялся:

– На все сто.

Хьюго открыл дверь и сделал шаг в сторону, жестом приглашая Уоллеса войти.

Ухватившись за косяк и пригнув голову, Уоллес втянул себя в комнату.

Она оказалась меньше, чем он думал, скромной и чистой. Харви, санинспектору, она, вне всяких сомнений, понравилась бы. Здесь не было ни пылинки, все лежало и стояло на своих местах.

Как и на первом этаже, стены были увешаны картинами и фотографиями далеких мест. Бесконечный лес древних деревьев. Древняя статуя на берегу зеленой реки. Яркие ленты свисают над многоцветным рынком, заполненным людьми в развевающихся одеждах. Дома с тростниковыми крышами. Солнце, встающее над пшеничным полем. Остров в море и странный дом на скалах.

И все это не было чем-то недостижимым.

Мужчина и женщина, похожие на Хьюго, улыбались с фотографии в рамке, висящей по центру стены. Под ними была еще одна фотография: грязная собака сердито смотрит на купающего ее Хьюго. Рядом Хьюго и Нельсон стоят перед чайной лавкой, сложив руки на груди, и широко улыбаются. Под ней фотография Мэй на кухне с испачканным мукой лицом: глаза сверкают, кухонная лопатка грозно тычет в камеру.