Нельсон наблюдал за ним из своего обычного кресла у камина. Аполлон подтянул Уоллеса к нему, и Нельсон сказал:

– Ты чувствуешь это, да?

– Что? – спросил Уоллес. В его голосе звучали тоска и смятение.

– Дверь. Она зовет тебя.

– Да, – шепотом ответил Уоллес, лениво крутанувшись в воздухе.

– Крюк. Трос. Он у тебя был.

Уоллес медленно моргнул, приходя в себя. По крайней мере отчасти.

– У тебя тоже. Ну конечно же. А я никогда не спрашивал. Что он такое?

– Не знаю, – признался Нельсон. – Вернее, знаю, но неточно. Думаю, он обозначает нашу связь с Хьюго, напоминает, что мы не одни.

– Он исчез, – прошептал Уоллес, глядя на потрескивающий в камине огонь, и закрыл глаза. Перед его мысленным взором стоял Хьюго, улыбающийся в темноте.

– Возможно, – сказал Нельсон. – Но то, что он символизирует, никуда не делось. Этого у тебя никогда не отнять. Помнишь, я говорил о разнице между тем, что нам нужно, и тем, чего мы хотим? Мы не нуждаемся в тебе, потому что это подразумевало бы, что ты здесь для того, чтобы починить нас. Но мы не ломались. Мы хотим тебя, Уоллес. Каждую твою частицу. Потому что мы семья. Чувствуешь разницу?

Уоллес тихо рассмеялся:

– Но я же не выпил свою третью чашку чая.

Нельсон постучал тростью по полу.

– Не выпил. Так давай исправим это?

Уоллес открыл глаза:

– Что?

Нельсон кивнул в сторону кухни.

В дверях появились Хьюго и Мэй. Хьюго нес поднос со знакомыми Уоллесу чашками и керамическим чайником. Камерон шел за ними, его глаза горели.