Всю дорогу к городу дети беспрерывно болтали друг с другом и все так же беспечно трепали волка за уши и хвост, пачкая его светлую шерсть липкими от шоколадных конфет пальцами. Он рычал и порывался время от времени спрыгнуть с телеги, но после нескольких таких попыток дети отдали свободный конец цепи снисходительно наблюдавшему за ними вознице, а уж тот держал цепь куда крепче. Сильвенио было чудовищно жарко под палящим солнцем, ему по-прежнему хотелось есть и пить, и еще ему хотелось, чтобы с телеги свалились сами дети – и попали под колеса, чтобы уж больше никогда его не мучить. Но другой запретил их сталкивать, и в результате волк улегся на дно повозки, закрыв глаза. Все, о чем он мечтал, – это наконец сбежать в тень любого ближайшего леса и в жизни больше не выходить к человеческим поселениям. Лучше он будет всегда один, чем с такими надоедливыми компаньонами.

К городским воротам они подъехали уже на закате, когда Сильвенио от отчаяния грыз всунутую детьми через намордник длинную деревянную щепку, пропитанную смолой. Зубы у него от этого так и норовили склеиться, да и желудок от этого пустого щелканья челюстей урчал только сильнее, но выбирать не приходилось – ему необходимо было погрызть хоть что-нибудь. Возница, не спеша с ними прощаться, помог детям стащить зверя с повозки и спросил их, где их ждут родители.

– У нас нет родителей, – сказала девочка беззаботно.

– Мы с сестренкой одни на всем белом свете, – сказал мальчик беспечно.

На этом они хором попрощались с подвезшим их мужчиной и проворно скрылись в толпе прохожих, утащив за собой спотыкающегося о собственные лапы волка – пока им не стали задавать лишних вопросов.

В городе Сильвенио еще никогда не бывал. Городской шум и зловоние выбили его из колеи: все здесь было как будто специально создано, чтобы тревожить его чуткие слух и обоняние. Глаза не успевали следить за суетливо снующими туда-сюда людьми. Со всех сторон завлекающе пахло едой, и это сводило его с ума: дети ни на минуту не отпускали его от себя. Они походя воровали яблоки с уличных прилавков, выпрашивали у прохожих сладости, умильно хлопая глазами, будто назло крутились возле мясных лавок, что-то высматривая в толпе, а потом им еще и вздумалось потаскать его по всяческим уличным представлениям.

А потом близнецам захотелось пойти в трактир (они ничтоже сумняшеся прихватили у нескольких прохожих туго набитые деньгами кошельки), и им сказали:

– С собаками нельзя.

И эти глупые человечки, виновато перед Сильвенио извинившись, затолкали его в какой-то ближайший подвал с забитыми деревянными окнами, закрыли его там, защелкнув болтавшийся на двери тяжелый замок. И ушли.