– Ага! Всегда мечтал завести собаку!

Сильвенио это не понравилось. Собравшись с силами, он поднялся на лапы и кинулся к выходу – но человечки бросились на него вдвоем и повалили на пол. Рана при этом взорвалась такой болью, что он не выдержал и жалобно заскулил, хотя вовсе не собирался этого делать. Дети принялись наперебой его гладить и шептать ему что-то успокаивающее, чего он не понимал; он хотел только, чтобы они оставили его в покое и дали уйти в какое-нибудь другое безлюдное место, где он сможет нормально отлежаться. Он не хотел становиться ничьим питомцем и уж точно не собирался становиться чьей-то «собакой». Но они его не отпускали, а от их ладоней вдруг начало исходить какое-то теплое свечение, от которого его боль стремительно утихала, и потому он покорно позволил им себя залечить. Слабость между тем не проходила так легко: он по-прежнему не чувствовал себя способным полноценно охотиться.

– Вот так! – воскликнули близнецы хором, довольные своей работой. – Сиди здесь, волчик, мы принесем тебе еды.

С этими словами они ушли из сарая. Волк остался лежать, приходя в себя после неожиданной помощи. Желудок урчал, соблазненный обещанием еды, и требовал остаться; инстинкты же трубили тревогу и требовали уходить. Своим инстинктам он доверял все же больше, чем телу, а потому, вновь поднявшись, он поплелся из сарая прочь, поминутно оглядываясь по сторонам. Лес был, по его прикидкам, не так уж далеко. Но до него еще надо было миновать открытое поле.

Услышав позади топот детских ножек, он побежал быстрее, но детеныши снова догнали его и повалили на землю. Рычание вновь не отпугнуло их, как и его слабые попытки от них отбиться. Пока один детеныш вис у него на шее, другой поставил перед ним миску с почему-то ничуть не расплескавшимся на бегу мясным супом. Пахло угощение, честно говоря, просто изумительно. Сильвенио жадно втянул носом воздух и, подозрительно глянув на человечков, принялся лакать суп из тарелки, пока те наблюдали за ним с неприкрытым восторгом.

– Волчику нравится! Волчику нравится! – Они захлопали в ладошки и запрыгали на месте, поочередно трогая его за мохнатые уши и веселясь от этого еще больше.

Шуму они производили при этом порядочно. Сильвенио заозирался, проверяя, не сбегутся ли на их верещание другие фермеры. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, дети проворно защелкнули на нем железный ошейник с цепью вместо поводка, а когда он в панике забрыкался, отчаянно мотая головой и пытаясь стянуть ошейник передними лапами, – они напялили на него еще и какой-то нелепый белый чепец с неаккуратно прорезанными дырками для ушей.