– Поцелуй меня, пташка.
Лиам улыбнулся еще радостнее. Протянул к нему руки, прося наклониться, привстал на цыпочки – и немного неловко прижался на секунду губами к уголку его рта. Скромен, как всегда. Аргза усмехнулся и привычно повернул голову, встречая его губы своими.
Вопрос, вернется ли прежний Лиам когда-нибудь, Аргзу больше не волновал.
Всю следующую неделю Сильвенио вел себя безупречно. Он явно стал более спокойным, без малейших препирательств выполнял все приказы, не делал страдальческий вид, а на пятую ночь, когда Аргза решился наконец снова привести его в спальню, не опасаясь еще одного срыва, – Лиам не возражал. Он ластился к нему, словно котенок, соскучившийся без тепла, засыпал на его груди, прижимаясь всем своим гибким телом, долго слушал перед сном его ровный пульс и сам тянулся за поцелуями. Все это было так замечательно, что Аргза даже как-то забывал спросить, что за приключения пережил его птенец до встречи в том захолустном баре.
Своеобразная исповедь случилась ровно на восьмой день, когда Сильвенио, стоявший у консоли, вдруг тихо вздохнул, словно бы решаясь на что-то, присел на подлокотник кресла Аргзы и ни с того ни с сего произнес:
– Леди Хенна умерла.
Аргза сгреб его за пояс, сваливая с подлокотника себе на колени, подождал, пока тот волей-неволей устроится поудобнее.
– Я знаю. Я организовывал ее похороны.
Сильвенио смотрел куда-то в пространство и молчал. Тишина, повисшая в кабине, была для разнообразия уютной и какой-то даже домашней. Аргза знал, что, когда Лиам все расскажет, ему станет легче.
– Она была хорошим человеком.
Аргза прикрыл глаза, вспоминая эту невозможную женщину.
– Да. И отличным воином.
Сильвенио помолчал еще, то ли отдавая дань памяти, то ли собираясь с мыслями. Когда он продолжил, голос его стал тише:
– Она погибла у меня на глазах. Я пытался помочь ей в битве против Клана Волка, но… ничего не смог сделать. Вмешались Близнецы, и я оказался бесполезен… Меня ранили на поле боя. Я очнулся на корабле Близнецов.
Ну, это проясняло довольно многое, если не все: и его зашуганность, и страх одиночества, и крики, с которыми Лиам иногда просыпался среди ночи, и слишком раннюю седину в волосах. Аргза был более чем наслышан о развлечениях Близнецов. Крепче прижимая Лиама к себе, Аргза мысленно поставил себе пометку: убить Близнецов чего бы это ни стоило. Сколько бы сил, сколько бы лет ни пришлось на это потратить, он убьет их, он будет убивать их долго, с особой жестокостью, мстя за каждый седой волосок Лиама, за каждый его крик. Должно быть, и