Лавр Федотович Вунюков, председатель заглавной тройки у Стругацких, из той же зоологической разновидности, что и главначпупс, но это уже деятель новой формации. Он еще более фундаментален, чем Победоносиков, он умеет произносить всевозможные умные, точнее заумные, вещи и, пожалуй, еще более непробиваем. Перекликаются с Маяковским и забавные сокращения бюрократических заведений. Так, заседательская тройка (в составе пяти человек) носит наименование ТПРУНЯ — тройка по распределению и учету необъяснимых явлений.

Когда мы начинаем знакомиться с методами обращения упомянутой тройки с «представителями», которые имели несчастье попасть в сферу ее влияния, то в первый момент возникает легкое ощущение жжения: надо-де знать меру и в сатире и не ударяться в подобные фантасмагории. А на второй странице вдруг понимаешь, что ты и сам испытываешь подобные чувства гнева, возмущения, а порой и бессилия, когда читаешь иные газетные корреспонденции или сидишь у телевизора, а уж тем более когда сталкиваешься с хамством и крючкотворством лицом к лицу. Что ж мы не знаем множества, к сожалению, действительно множества, примеров, когда на годы, а то и на десятилетия задерживались, тормозились, ложились под сукно предложения, реформы, открытия, которые с очевидностью сулили большие, иногда огромные выгоды для нашего хозяйства, страны, народа? И только тем, что судьбу их решали тупоумные вунюковы, можно объяснить нескончаемую волокиту.

Вунюковы, хлебовводовы, фарфуркисы и им подобные говорили исключительно от имени народа (и должно быть, были убеждены, что так оно и есть), но действовали только в собственных интересах. Лишь недостаток места мешает привести здесь конкретные примеры, но их с легкостью припомнит любой. А уж какой урон мы от них понесли, никакому фантасту и не снилось! Право же, хочется воскликнуть вслед за Гоголем: «Эх, тройка, тройка, и кто же тебя выдумал!»

В жизни тройка может прикидываться комиссией, комитетом, подкомитетом, бюро секции и т.д., это, понятно, несущественно. Впрочем, идейное содержание «Тройки» богаче одного лишь обличения бюрократизма, есть в ней еще, например, и очень сильная антимещанская струя, связанная с образом клопа Говоруна. А насколько жизнен образ упомянутого горе-изобретателя Эдельвейса!..

Словом, «Сказка о тройке» — произведение настолько злободневное, что, кажется, она написана сейчас, сегодня, как оперативный отклик на последние события и решения. А между тем она была написана двадцать лет назад… и тогда же опубликована.

Тот вариант «Сказки…», с которым имеют возможность познакомиться нынешние читатели, несколько отличается от варианта 1968 года. Повесть стала композиционно проще, она, если можно так сказать, приблизилась к знаменитым трем единствам — действо по большей части происходит в одной комнате. Отпало затянутое и не имеющее отношения к главному стержню начало. Теперь героям не приходится покидать Китежград и подниматься на почти космическом и своенравном, как живое существо, лифте на 76-й этаж, где расположился еще один город — Тьмускорпионь.