Но в отношении «Сказки о тройке» подобных недоумений, пожалуй, возникнуть не может. Она била не в бровь, а в глаз, и единственно, чему следует удивляться, так это тому, что нашлись мужественные люди, которые осмелились ее напечатать. Ведь «Сказка о тройке» — честная повесть, с решительностью хирургического скальпеля и с поразительной, прямо-таки сегодняшней прозорливостью вскрывающая опасные для развития нашего общества нарывы. Пожалуй, именно «Сказка о тройке» не прошла авторам даром. На долгие годы за Стругацкими закрепилась репутация неблагонадежности. О «Сказке…» почти не писали, ее вроде бы и не существовало, но и другие их произведения подвергались несправедливой критике. Это мнение всячески раздувалось и поддерживалось, и его не могли поколебать даже успехи Стругацких на международной арене, где в них видели именно советских авторов. Так, их роман «Полдень. XXII век» (по моим представлениям, не самое удачное их произведение) был переведен в Соединенных Штатах и произвел сильное впечатление. Критик журнала «Квест» Н.Перонн, между прочим, отнюдь не благодушно настроенный к советской литературе, выдал авторам такой неслыханный комплимент: «Полдень. XXII век» является таким научно-фантастическим произведением, какое мог написать Толстой, настолько живы в нем персонажи, такое благородство и такая высокая мораль пронизывает весь роман — качества, редкие для произведений научной фантастики и порой даже для многих других жанров…» Все это так захватило американского критика, что он даже решил не считаться с тем, что ведь в «Полдне»-то изображен «тот самый» коммунизм.

Между прочим, авторские идеалы всегда выражались в произведениях Стругацких совершенно открыто, в том числе и в сатирической «Сказке о тройке», прежде всего в образах тех молодых людей, энтузиастов, у которых и начинается понедельник в субботу, настолько они привязаны и преданы любимому делу. Они весело, не впадая в долгое уныние, борются с бюрократами, и в этом залог того, что бастион будет разрушен. Но никакие соображения не принимались в расчет, если дело касалось неугодных авторов.

Особенно рьяно поддерживали упомянутую репутацию Стругацких некоторые из их менее способных коллег по фантастическому цеху. Она их очень устраивала, так как больше всего на свете они боялись открытого литературного соревнования. Не без эффективности было пущено в ход испытанное еще с 20-х годов средство — политические ярлыки.

Но все же времена уже были не булгаковские — замолчать Стругацких не удалось, подорвать читательскую любовь к ним тоже, хотя наскоки продолжались до самого последнего времени. Надо ли пояснять, что речь идет не о деловой, пусть даже резкой критике, а именно о разносах с политическими оргвыводами. В отличие от Булгакова авторам удалось дожить до того дня, когда гонимая некогда повесть была напечатана в «Смене» — молодежном журнале с полуторамиллионным тиражом (тираж «Ангары», между прочим, был всего 3000 экз.). Может быть, мы когда-нибудь увидим и собрание сочинений наших самых талантливых фантастов? Вслед за Соединенными Штатами, где вышел двенадцатитомник их сочинений. Догоним, так сказать, Америку!