– Отлично! – претор подскочил с кресла, радостно хлопнул в ладоши, вновь опустился, – тогда закрепим нашу сделку рукопожатием, – он протянул мне ладонь.
Я замешкался.
– Не бойся, парень, вапорит уже пытался убить меня. Больше он не опасен.
Я пожал плечами, протянул руку, пожал ладонь претора. Хлопнуло! На все вокруг опустилась темнота.
Глава 31. Последний рывок
Глава 31. Последний рывок
Мы возникли посреди какого-то дикого просторного поля, по-видимому, далеко-далеко за Полисом. Как только появились, претор сжал мою впоритовую руку так, что даже ее прострелила боль.
А потом он потянул, размахнулся мной, отпустил. Я упал, покатился по редкой сухой траве. Ловко вывернулся, встал, сначала на колено, потом на ноги, в боевую стойку. Посмотрел на него исподлобья.
– О–о-о-о, – протянул он, – как смотришь. Настоящий хищник. Что? Совсем не удивлен такому повороту?
Я был удивлен. Невероятно удивлен. Претор казался мне достойным человеком, и я не ожидал от него подставы. Я знал, что у меня много врагов, но до этого момента, они не притворялись друзьями. А Вольнин… Он может телепортироваться. Ксифоманты так не умеют. Кто же он?
На поле мы были не одни. Здесь стоял большой черный броневик ксифомантов. Он уже был тут, когда мы переместились. На миг мне показалось, что сейчас из него выскочит копье ордена, и ксифоманты нападут на меня.
– У меня нет времени, – Вольнин подошел, прыгнул на ножку, распахнул тяжелую дверь, – на вас обоих по отдельности. Так что прихлопну разом.
Претор сунул руку в салон и выволок оттуда… Синевласую девушку Снежанну. Связанную, грубо кинул ее на землю.
Я сжал зубы, стиснул кулаки. По вапоритовой руке побежали синие молнии. Я почти не знал ее. Но поведение Снежанны на арене заслуживало уважения. Я не позволю, чтобы претор убил девушку.
– Тронешь ее, – процедил я сквозь зубы, – пожалеешь.
– Да? – он улыбнулся и пнул Снежанну так, что ее оторвало от земли, она упала, покатилась. Но не издала ни звука. Остановившись, Снежанна оказалась лицом ко мне. Я увидел, что ее рот забит кляпом. Лицо было искажено гримасой боли.
– Ну давай. Заставь меня пожалеть!