– Он больше не в коме.

Челюсть Менно отвисла, потом он сказал, очень тихо:

– Ох. – Затем, после паузы: – Когда он умер?

– Он не умер, – объяснил я, – но он больше не в коме. Он очнулся.

– Господи, правда?

– Он не помнит, что ты с ним сделал.

– Ты собираешься ему сказать? – обеспокоенно спросил Менно.

– Он имеет право знать.

– Дилемма заключённого, падаван. Не уклоняйся.

– Что?

– Ты говоришь Тревису, что я сделал с ним, а я говорю полиции, что ты сделал с Домиником Адлером. У преступной халатности есть срок давности; у убийства – нет. Единственный беспроигрышный сценарий – мы оба продолжаем молчать.

Мне не нравится, когда меня подталкивают к решению.

– Меня оправдают, – сказал я. – Я в тот момент находился в состоянии умственного расстройства – из-за тебя.

Обсидиановые выпуклости очков Менно уставились на меня.

– Оправдают, как Девина Беккера?

Я шумно выдохнул.

– Слушай, падаван, слушай! Ты знаешь, что ставки выше, чем судьба одного из нас. Если начнут копать – если правда о том, что мы с Домиником тогда узнали…

– Да?