– Это-то дите признать дадут? – вдруг всполошился отец, усаживаясь было в кресло и вновь вскакивая на ноги.

– Это? – вздернул бровь Иван.

– А ты думаешь, я дурень старый, ничего не понимаю и не ведаю. Сонечка ликом – чисто Анютка, сестрица твоя, в детстве. Да и стал бы ты за стороннего просить. Обя-азан ты ему. Бестолочь. Нет чтобы с нормальной бабой семью завести. Нет, все тебе царевен подавай, – с нарочитой язвинкой произнес Карпов-старший.

– Батя.

– Что «батя»? На вопрос отвечай.

– Мое то дите. И род у него мой будет. Чай, тут не Москва, а Псков.

– Вот это хорошо, – удовлетворенно огладив бороду и все же опускаясь в кресло, произнес Карпов-старший, но не удержался, тяжко вздохнул: – И все же не по-людски это как-то. Неправильно. Вроде и семья, и не семья. Живете невенчанными.

– Не начинай, батя.

В этот момент из спальни донесся женский крик, и оба мужика тут же проглотили языки. Разом побледнели и испуганно переглянулись.

– Ништо. Мамка твоя, когда на свет вас рожала, так орала да такой площадной бранью закручивала, что любо-дорого, – нервно сглотнув, успокоил Архип Алексеевич.

Правда, непонятно, кого именно он успокаивает. Себя или сына. Хм. Наверное, все же себя. Какими же беспомощными бывают мужчины, когда дело касается таинства рождения. Каждый готов насмехаться над другим, важничать и хорохориться, поучать. Пока не коснется его самого.

– Ну что тут? – вбежав в зал и сдергивая с себя шапку, возбужденно поинтересовался Митя.

– Ты как тут? – удивился Иван, зная точно, что брат должен быть в Замятлино.

– Не ладится у меня со станком, вот и решил с тобой посоветоваться. Сел на пароход, что с баржей до Нарвы наладился, и пришлепал сюда. А мне тут с порога, мол, так и так.

– Ясно. Пока никак, – развел руками Иван.

И в этот момент до них донесся детский плач. Мужчины вновь переглянулись. Двое – опять растеряв краски лица, третий, пока еще не прочувствовавший подобного на своей шкуре, – наоборот, залившись здоровым румянцем.

Вскоре дверь отворилась, и в зал вошла Анюта, держащая на руках спеленатого младенца. При габаритах молодой женщины картина была весьма своеобразной. Эдакая здоровенная статная баба и кажущийся совсем уж маленьким кулечек.

– Поздравляю, Иван Архипович, сын у тебя, – с поклоном протянула она младенца Ивану.

Тот принял его, как всегда, желанно и со страхом. А как такого не бояться-то. Правда, длилось это недолго. Едва только отец заглянул в помятое красное личико, подслеповато моргающее глазками, как…

– Дай сюда, бестолочь. Натетешкаешься еще.