— Но, ты же муж! — попыталась надавить она. — Имеешь право его прогнать.

— Не стану, — упёрся рогом настырный потомок непобедимых кочевников. — Он тебе не мальчишка. А я не клоун. Всё. Закрыли тему.

Юлька надулась. И молчала всё время, пока они проезжали мимо какой-то чехарды лесов и промышленных строений. Ожидаемый город всё не показывался и не показывался. А дорога становилась всё паршивей и паршивей.

Потом промзона пропала, зато пошли поля с перелесками. Потом они проехали насквозь то ли деревню, то ли посёлок. И вновь то лес, то поле. Двадцать километров давным-давно закончились. Причём, раза три. Но город где-то прятался от нежданных гостей.

Брякнул смартфон Даяна, торчащий из щели в панели. Юлька слышала, как Кирилл объяснял дальнейшие действия беглецов. Оказалось, что город «пролегал» где-то справа — отсюда не видать. А сейчас они свернут в тот самый дачный посёлок, и нужно глядеть в оба.

Показались заснеженные участки с насаждениями и разнокалиберными домами. Ни единого огонька в окнах — хоть тут не придётся ожидать подвоха. Наконец, Хаммер, за которым они тащились, как приклеенные, остановился у вполне приличного двухэтажного дома. Мужики высыпали наружу и взялись водить хороводы у занесённых снегом ворот: расчищали, открывали.

Загнали обе машины на площадку перед домом: обе встали туда впритирочку.

— Кончай дуться! — скомандовал Даян, открывая дверь Юльки. — Вытряхивайся. И скажи спасибо, что ночевать будем под крышей.

— Скажи спасибо, — передразнила она, нагнувшись и застёгивая боты. — Грубиян.

Глава 25 Но более всего в любви

Глава 25

Но более всего в любви

Дом был вполне приличный. Да что там: замечательный! Двухэтажная бревенчатая хоромина — «там русский дух, там Русью пахнет». Внутри стены отделаны чистым деревом — от него веяло задушевным теплом. Только холодрыга в доме — хуже, чем снаружи. Выстудило его качественно, однако толстобокая русская печка посреди дома вдохновляла. Особенно прилепившимся с тыла камином, выходящим в сумрачную гостиную. Он был невелик, но глубок: тепла даст много, а главное, быстро.

Свою женщину мужчины засунули в широкое потёртое кожаное кресло времён первых пятилеток. Погребли её под верблюжьими пледами: изолировали, чтобы не крутилась под ногами. Хотя выдавали свой произвол за всемерную заботу. Кресло придвинули к разожжённому камину и занялись обустройством ночлега.

Даян шарахался по дому, а во дворе «раздавался топор дровосека». Севка взялся рубить дрова, ибо не умел топить баню, которой занялся Кирилл. На робкое предложение Юльки «может, обойдёмся без бани» зашипели все трое — она и плюнула: пускай возятся, раз не спится. Уставилась на разгорающийся огонь, лениво гоняя недомысленное в пути.