– Я уверен, моя госпожа, что чувства ее искренни. Но ей страшно идти против воли владыки.

– А вот твой «подарочек» говорит, что Юилиммин-даша взбалмошна, себялюбива и хрупка телом, – намекнула пожилая красотка на Айетимм, присланную ей не так давно. – И что разум ее покидал из-за гибели брата. Хорошо ли ты знаешь свою избранницу? Хватит ли у нее здоровья, чтобы рожать тебе наследников?

Асмаррах только покачал головой.

– Не хочу об этом думать, Нарамман! Сколько бы нам ни подарили боги счастья – я все приму. Уверен, она сможет родить мне сына. Только бы не разочаровалась во мне, получив ложное послание! С вами всегда так сложно…

Пожилая женщина усмехнулась. У нее было еще несколько новостей для любимого внучка.

– Тебе, наверное, любопытно будет тогда узнать, что царственная Нинмах писала мне о своей старшей дочери.

Асмаррах вопросительно расширил свои темные глаза.

– Если ты все еще о Юилиммин, то она не ее дочь, – уточнил он, поспешно.

– Я знаю, знаю, – бабушка сердито свела брови. – Если тебе интересно, я продолжу, если же нет…

Она выдержала паузу, чтобы внук успел как следует пожалеть о том, что перебил ее. А потом продолжила:

– Так вот, она совсем не возражала, чтобы ты взял себе в супруги старшую царевну и увез ее сюда. Прислала мне подарок и просила помочь в этом. А все потому, что ее супруг слишком привязан к своей белокурой дочери. Слишком, понимаешь? – Нарамман с намеком посмотрела на Асмарраха. Он мгновенно вспыхнул.

– Это не так! Эта женщина просто хочет власти. Я слушал ее речи! Поверь, она совсем не стесняется в средствах, стараясь достичь своей цели. У нее своя игра.

– Ну, поступай как знаешь! Но поверь старой женщине, твоя красавица не такая, какой ты ее видишь сейчас. Женщины очень меняются, как только обретают власть, уж я-то знаю! – бабушка крайне редко вспоминала о своем возрасте. Это настораживало.

***

Кареш, Ассуба. Юилиммин. То же время.

Праздник урожая не принес мне радости. С самого восхода я участвовала в обрядах и жертвоприношениях, танцевала, улыбалась. Только один раз меня заменила Нинтах. Старшая жрица взяла на себя символическую роль владыки и, закутанная во множество ритуальных покрывал, с накладной бородой и в парике, простояла целый день на возвышении, рядом с Нинмах. Для меня же находиться рядом с мачехой теперь было невыносимым.

Вечером, когда опьяневший от пива народ начал танцевать на улицах, во дворце состоялся пир.

Вот здесь компании царицы мне избежать не удалось. Нинмах-аша заняла место рядом со мной. Ее стройная, благоухающая ароматами фигура, украшенная золотом и драгоценными камнями, теперь вызывала у меня отвращение.