Андис, будучи выходцем из чрезвычайно богатой семьи, мог позволить себе самые лучшие доспехи. Ильнур ожидал увидеть столичного паладина в зачарованной броне, откованной из какого-нибудь секретного сплава повышенной прочности. Но стоило ему взглянуть на явившегося мажора, верховный паладин Форинга утратил дар речи.

С первого взгляда облачение Андиса напоминало костюм карнавального клоуна. И только когда юный паладин подъехал ближе, Ильнур понял, что на нем все-таки доспех. Но какой! Он переливался всеми цветами радуги, тысячами бликов отражая каждый лучик солнца. По всей его поверхности шел золотой узор, изображающий самые невероятные картины. Тут были и сцены схваток рыцарей с драконами, и какие-то цветочки с ягодками, а на нагруднике, прямо над сердцем, красовалась смазливая мордашка некой юной особы. Пышный плюмаж, высоко вздымавшийся над шлемом, довершал картину.

— Скажите, что я сплю! — взмолился Ильнур.

— Нет, — тихо посмеиваясь, огорчил его Колька.

— Так и знал, — проворчал верховный паладин.

Не было никаких сомнений в том, что доспехи Андиса были выкованы из самого лучшего сплава, что на них наложены самые лучшие чары, и стоят они не меньше, чем весь Форинг вместе с окрестными фермами. Эти доспехи были хороши для столицы, дабы красоваться в них перед придворными дамами и одновременно демонстрировать величину своего кошелька. Но ехать в подобной экипировке на битву было бы полнейшим безумием. Все равно, что в одиночку и без оружия войти темной ночью в какой-нибудь бандитский квартал, будучи увешанным золотыми цепями и кольцами. Все равно, что во всеуслышание крикнуть: эй, на мне тут доспех стоимостью в десяток деревень! есть желающие его заполучить? И желающие найдутся. Едва злодеи увидят Андиса в его роскошных латах, они всем гуртом бросятся на него одного, охваченные желанием скорее сорвать с него драгоценную скорлупу.

И это не говоря уже о том, что кичиться своим богатством перед менее преуспевающими соратниками было просто неприлично. Проявлять столь подчеркнутое неуважение к братьям по оружию не к лицу паладину.

Андис подъехал к отряду, широко и самодовольно улыбаясь. Выглядел он свежим и бодрым. В то время, пока все занимались сборами, столичный мажор успел хорошо отдохнуть перед предстоящим походом.

— Простите, что заставил себя ждать, — без намека на искреннее раскаяние сказал он, вертясь перед строем так и этак, дабы показать себя со всех сторон.

Только феноменальное самообладание позволило Ильнуру сдержаться и не высказать Андису все наболевшее.

— Выступаем! — громко скомандовал он. — Мы и так напрасно потеряли много времени.