Он начинает мне надоедать, подумал Терезиус Скима. Ему что, и правда в голову не пришло, этому старикану, что можно просто прокрутить запись и выслушать только самое важное? Если, конечно, ему и правда есть что сказать, этому сумасшедшему зануде. А Лампе будто бы нарочно не спеша продолжал философствовать:
«Ничего не изменилось. Вам не интересно, как жили люди сто, двести лет назад, и у вас больше нет книг, чтобы прочитать и поучиться у них… Вот у меня в руках книга…»
На экране появилась толстая старая книга в коричневом переплёте. Лампе тщательно повертел её в руках, поднёс к объективу.
«Это… Это «Lebenslexikon» 1930 года. Издательство Карла Майера, Лейпциг — Вена — Цюрих… Сто двадцать лет прошло… А, как вам? А она здесь, у меня в руках. Книга для настоящих мещан, для тех, кто знал, что такое дом, свой дом… Что такое семья, кухня, гости, ритуалы… Гигиена времени — вот о чём этот томина. Как жить, что и как есть, как считать деньги, что думать, какие видеть сны. Чтобы прожить до конца с достоинством и без гордыни. Книга, которая расскажет вам, уроды, о вас самих гораздо больше, чем вы там себе придумали… Но разве у вас хватит силёнок хотя бы полистать её? Разве вам интересно то, что было вчера, сегодня, час назад, минуту назад? Вам интересно только то, что есть и что будет! Вы же ничего не знаете, ничего! Разве вы знаете… Знаете, что…»
Руки Лампе затряслись, слюна потекла на подбородок. Тяжёлая книга прыгала в его руках, как живая.
«Знаете, что… Знаете, чтобы приготовить старую куропатку… Die vorbereiteten Rebhühner werden gespickt oder mit Speckscheiben umwickelt… Ясно вам? А nachdem sie gesalzen und mit Pfeffer eingerieben sind, werden sie in eine gutgebutterte und mit Speck ausgelegte Kasserolle getan, in der man auch Zwiebel, Mohrrüben, Gewürze und so weiter gar gedämpft! Die Tunke wird durch ein Sieb gerührt, mit Mehl gebunden und mit Pfeffer und Salz abgeschmeckt!»
Старый Лампе вдруг расхохотался. Он постоянно делал паузы, как актёр, — будто затем, чтобы у Скимы было время задуматься над его бредом.
А кино между тем продолжалось.
«Да вы даже голубя приготовить не можете… — оскалил кривые зубы Лампе. — Если вам его положить убитого на стол, вас стошнит… Вы боитесь птиц. Боитесь… А карпа по-польски? А ноги кролику отсечь? Снять шкуру? Я уже не говорю о лабскаус! Выйди сейчас на улицу — где ты в Гамбурге поешь лабскаус? Еду наших портовых грузчиков? И где ты найдёшь грузчиков? Все блоггеры. Все грамотные — и никто больше не умеет писать от руки… Лабскаус… Они даже не знают, что это значит. И не хотят знать! Мелко посечённый лук поджаривается с лавровым листом, забрасываются куски жареного мяса, поперчить, хорошо поперчить… и толчёный варёный картофель… И всё это поливается жирком и солится, да ещё специи поверх… Кориандр! Кориандр… Кто из вас, придурки, знает, что такое кориандр? И что гамбургская еда называется лабскаус? Кто из вас помнит вкус холодной свёклы с ржавой тёрки и горячей, политой жиром картошки? Максимум, на что вы способны, это промямлить: пю-ю-юре-ээ… Пю-ре-эээ…»