Он пошёл обратно к башне, повернул — и наткнулся на спрятанную в вернувшемся тумане дверь. Магазин «Eureka» — так было написано на тёмном стекле старой вывески. Скорее повинуясь долгу, чем по собственной воле, он вошёл, зная уже, что хозяин выскочит откуда-то с совершенно неожиданной стороны. Так и произошло: старый человек, из носа у которого торчали два больших пучка рыжих волос, нашёлся в самом углу, под выключенной лампой. Во рту его послышался тихий шорох, как будто внутри него пролистали книгу, — и скрипучий голос произнёс что-то по-английски. Скима подошёл ближе.

«Вы же нездешний, верно? — спросил старик. — Вы похожи на нездешнего…»

Терезиус Скима протянул ему руку — и старик схватился за неё, как за поручень в берлинском метро. В его взгляде было что-то, от чего Скима почувствовал себя неловко. И вдруг он понял: старик был слеп.

«Вы видите меня?» — спросил Скима.

«Я слепой. Я вижу только то, что хочу. Совсем как авторы всех этих книг, стоящих справа от вас. А слева — те, кто видел то, что им говорили. В конце концов, все книги можно разделить вот так. Неплохая классификация, достаточно универсальная…»

Скима помог ему подняться. Старый вцепился обеими руками за выступы деревянных полок. Тени, на которые можно наткнуться, если забыть, где находишься.

«Как же вы поняли, что я не из Вильнюса? Я же не успел ещё ничего сказать?»

«Здешние сюда не ходят… Всё просто. А ещё от вас пахнет. Пахнет дешёвым номером в паршивом отеле. Пахнет безнадёжностью. Пахнет страхом. Пахнет книгами…»

Терезиус Скима вымученно улыбнулся. Но старик говорил серьёзно.

«Да, я интересуюсь книгами, — сказал Скима, и собственный голос показался ему очень неприятным. — У вас их так много… Но то, что я ищу, конечно в книжных магазинах не найдёшь…»

Старик молчал. Скима засомневался, правильно ли тот его понял. И заговорил громче:

«Может быть, у вас есть книги на других языках? Например, по-русски?»

«Да, — сказал старик. — Они под твоими ногами, на уровне колен. Справа. Опусти руку».

«А, например, белорусские книги… — Скима наклонился и провёл указательным пальцем по сырым корешкам. — Может, у вас есть и они тоже?»

«У меня есть книги на любых языках, — сказал старик. — В том числе на тех, которых не существует. Книги на языках, которые не существуют, для читателей, которых не существует… Интересно, правда?…»

Он ступил в узкий проход, где Скима и сам еле помещался, — и безошибочным движением вытащил с полки потрёпанную книжку.

«Но это не русские буквы, — сказал Скима, беря в ладони измученное книжное тело, чувствуя подушечками пальцев усталость сморщенной бумаги, похожей на кожу, содранную с чьих-то локтей.