— Не сам ли Дурново сие и подстроил?

— Степан Андреевич, мой немецкий добрый пистоль работы матера Кухенрейтера разорвался в моей руке словно не в Германии, а в Тамбове сработан. Оглушило меня и выбросило в сугроб, но спасла меня одна девица.

— Что за девица, Иван Карлович?

— Я тебе о ней уже рассказывал. Она себя Властой называет.

— Власта? Та самая, что не одну жизнь прожила?

— Нет, Степан Андреевич. Она молода и никакого эликсира жизни не принимала никогда. Некто специально сие подстроил.

Тарле рассказал Волкову о человеке без лица.

— Думаю, что я знаю, кто сей человек, Иван Карлович.

— Знаешь?

— Это Порфирий Кузьмич Дурново. Тот самый коллежский регистратор, что с тобой в одних санях ехал.

— Нет! Больно мелок он для такого, — возразил Тарле.

— Плохо ты его знаешь, Иван Карлович.

— А за Дурново стоит Зотов? Так, Степан Андреевич?

— Нет, Иван Карлович. Дурново им прикрылся. И все что в доме барском в Архангельском происходит — его рук дело. Дурново через управляющего все делал. И там есть для пригляда за управляющим его человек.

— Капитан-исправник? — спросил Тарле.

— Именно, Иван Карлович. Капитан-исправник Осипов. Только так все нити связать можно! Дурново со многими людишками воровскими на Москве связан. Многие на него спину гнули. Он же человек Ушакова, начальника Тайной канцелярии. Кто посмеет ему отказать? И обо всех действиях наших именно Дурново знать мог, ибо при Зотове он доверенный человек.

— Но ответ на главный вопрос, Степан Андреевич, есть у тебя?

— Зачем Дурново сие надобно?

— Именно! Так ты знаешь?

— Нет, Иван Карлович. Дурново создал вурдалаков. Стало быть, нужны они ему для чего-то. Но более сим дело заниматься не могу, сударь. Строгий запрет имею. Жду гнева монаршего за свою нерасторопность в деле…