— Стоит подумать о тех, кто пребывал под их началом? — предложил канцлер.

— Да, это хорошая мысль. Но из таких я знаю в основном балеарцев — а они не подходят. Есть этот молодой лимландец, ван Стекелен: серьёзный человек. И обязан Балеарии по гроб жизни. На Великой войне, конечно, только чуть понюхал пороху, но после — вы знаете эту историю. Однако слишком многие на севере по-прежнему желают снять его голову с плеч.

— Сеньор Вальдемар ван Стекелен пределов Балеарии, милосердно его приютившей, безопасно покинуть не может. — очевидно, что Гамбоа знал всё обо всех.

Людвиг тер Хофген так удачно повоевал за обе стороны, что после Великой войны ни одна к нему не имела претензий. Это имя было хорошо знакомо маркизе. И о ван Стекелене она тоже что-то слышала. Что, когда? Не без труда, но Эбигейл вспомнила: Анри Бомонт, отец её мужа, называл некоего ван Стекелена среди вражеских командиров в битве при Тагенштайне. Но участник этого сражения нынче никак не мог быть молодым — с четверть века прошло. Выходит, речь шла о другом ван Стекелене.

— Иных кандидатур не припомню: без войн не бывает хороших наёмников, а нынче в Ульмисе не воюют. Достойные люди из числа кондотьеров давно устроили себе мирную жизнь. Прочих же истребили. Были те, из-за Восточного леса… Знаю, где они осели. Но я им не доверяю. Никогда не доверял.

— Я слышал о той дружине из восточных земель иное.

— При всём уважении, сеньор Гамбоа! Вы слышали, а я видел их в деле. Едва запахнет кровью — они потеряют человеческий облик. К тому же тех людей слишком легко купить: жадность и алчность суть разные пороки.

— Я приму к сведению оба мнения, сеньоры.

Маршал Фалькао замолчал. Старый полководец явно оказался не очень готов к разговору, однако невозможно было его за это судить. В план посвящены немногие, сама Эбигейл знала очень мало деталей.

Наконец маршал заговорил вновь:

— Есть на примете ещё один прекрасный кондотьер. И не балеарец. Но я несколько лет не слыхал вестей о нём.

— Кто же это?

— Шеймус Висельник. Слышали о таком?

— Я слышал только это прозвище. — сказал канцлер. — Не вникал в детали. Лопе?..

Гамбоа улыбнулся. Само собой: он-то вникал в детали! Приятное ощущение: знать больше, чем все серьёзные люди за столом. Оно давно было знакомо маркизе.

— Висельник тоже ветеран Великой войны. Воевал за Балеарскую империю.

— Значит, он не подходит.

— Нет-нет, не торопитесь. Висельник служил в Волчьем Легионе. Это человек Гонсало Мендосы.

Эбигейл заметила, как сверкнули чёрные глаза Сантьяго. Героев на каждой войне хватает — но не о каждом спустя двадцать лет так хорошо помнят и друзья, и враги.