Во-вторых, недавно скрутившие Ирму мураддины не просто извинились: мол, так было нужно, чтобы без лишнего шума. Её вернули кинжал, причём даже без просьбы. А пленников никто не вооружает, пусть даже речь о маленьком клиночке.

Дорогу от той самой улицы до красивого галеона Ирма запомнила плохо. Под конец она потеряла сознание: совсем не помнила, как поднялась наверх, что за люди оказались на палубе. Пришла в себя уже в трюме: приятно прохладном, тёмном и на удивление сухом.

Её, оказывается, успели перевязать — на этот раз толково, а не как в забитой наёмниками таверне. Даже жалкие остатки некогда прекрасного платья вернули на место, заботливо дополнив то ли плащом, то ли одеялом. Туго обхватившие грудь бинты мешали дышать, зато рёбра теперь почти не болели, да и раны со ссадинами почти унялись: их чем-то смазали, а на губах остался привкус маковой настойки.

Можно сказать, что Ирма почувствовала себя неплохо. Разве только слипшиеся и перепутанные волосы ужасно раздражали. Гребня под рукой не было, так что лимландка стала приводить их в хоть какой-то порядок пальцами, но тут услышала знакомый голос.

— Послушай… я ни в чём не виновата.

Ирма обернулась и не сразу заметила в тёмном углу Фархану.

Должно быть, у мураддинки тоже вышла не самая простая ночь, однако она выглядела гораздо лучше Ирмы. Перепугана вусмерть, но хотя бы не раненая, чистая и прекрасно одетая.

— Что-что?

— Я не виновата!.. — голос Фарханы дрогнул. — Я не хотела ничего… такого. Ты же знаешь всю историю. Я просто… хотела связаться с друзьями отца, я…

— Ты сбежала.

— Но я же! Я же…

Теперь мураддинка расплакалась, и вполне искренне.

— Но они отвели меня к Сулиму!

— К жрецу?

Фархана закивала. Ирма не была в особых ладах с арифметикой, однако умела сложить два плюс два — ясно, о чём у Сулима с Фарханой пошёл разговор. Так что Шеймус был совершенно прав насчёт случившегося.

Кстати, Шеймус…

Ирме снова стало отнюдь не хорошо.

— Ну ты же понимаешь, что я не хотела... ничего плохого. Ты должна им всё объяснить!

— Не уверена, что смогу.

Лимландка даже не была уверена, что по-прежнему есть кому объяснять.