Ламберт старался проводить в королевском замке как можно меньше времени.

Древняя твердыня, выстроенная на торчащей из глади озера Эшроль скале, была очень красива: это правда. Высокие стены будто росли прямо из камня в основании замка, будучи с ним единым естественным целом, как дерево с корнями. Они вздымались над водой, завершаясь зубчатым парапетом. А уже от этого могучего остова тянулись к небу круглые башни, увенчанные крышами в форме острого конуса: как ветки растут из ствола.

Камень был самым обыкновенным, но короли Стирлинга поколениями не жалели денег, чтобы красить замок в цвет слоновой кости, выгодно сочетающийся с тёмной черепицей. Внизу имелась пристань, куда вели ходы, вырубленные прямо в скале. Вырубленные нарочито грубо, словно являлись не творением человеческих рук, а настоящими пещерами. Поднявшись на стену, можно было видеть красивые корабли с огромной высоты.

Прекрасного хватало и внутри. При всей своей защитной мощи замок был на удивление светлым: донжон поднимался гораздо выше внешнего кольца обороны, его стены прорезали длинные и узкие окна с витражами. На убранство не скупились.

Прекрасный замок, без сомнения.

И всё-таки кронпринц всегда испытывал облегчение, пересекая изящный длинный мост в направлении берега. Тяжело ему жилось в замке. Твердыня королевского рода Бламарингов уж слишком пропиталась за века их воинственным духом, который Ламберту был чужд. Может, в детстве он ещё испытывал при виде боевых трофеев то чувство, пробуждения которого славные военачальники ожидали. Но точно не теперь: после путешествий по Ульмису, после учёбы у мудрейших людей его.

А день вышел нынче пригожий, солнечный и безветренный, так что Ламберт направился в город ещё с большим удовольствием, чем обычно.

Охраны при нём всегда было мало: лишь двое или трое латников в цветах королевского пурпурно-золотого штандарта. И тех-то Ламберт при случае имел обыкновение отослать домой — хотя такая беспечность вызывала ворчание шателяна, королевского мастера над оружием и всех прочих вечно недовольных стариков.

Кортланк протянулся вдоль берега Эшроля, примыкая к озеру западной стороной. У самой кромки озера ещё попадались казармы и укрепления, призванные пуще защитить и без того совершенно неприступный замок. Но сотня шагов — и столица расцветала по-настоящему.

Город основали при Старой Империи, однако на самом её излёте — и даже следов того времени сохранилось немного. За добрый десяток веков Кортланк знавал пожары, осады, а также королей со смелыми архитектурными взглядами. Здесь почти не осталось естественных классических форм и присущей древнему государству простоты. Собор Благостной Девы и прочие церкви выглядели вызывающе: неистовая устремлённость к небу, острые линии — сам Творец Небесный рисковал порезаться. Храмы отличало устрашающее величие, они стремились вызвать священный трепет перед божественной волей.