Всё, чем Тиберий обладал, получил он именно на этой площади. Всем паладин был обязан ей.

Если встать лицом к главным дверям собора, глядя на окно-розу с удивительным витражом, подобное глазу гиганта-циклопа, то по обе руки окажутся здания очень древние. Ещё имперские. Слева — залы Конгрегации чистоты веры, откуда направляют на врагов паладинские мечи. Справа — резиденция архиепископа, откуда направляют стремления души каждого верующего.

Совершив утреннюю молитву в стенах Санктуария, а полуденную — под величественными сводами храма, Тиберий направился к обители Флавия. Паладин был при мече, однако без брони — лишь в белом облачении монаха да магистерском белом плаще, с равносторонним чёрным крестом на груди и за спиной. Двое одоспешенных сквайров следовали за ним, но остались у дверей резиденции.

Флавий и Корнелий производили странное впечатление, если увидеть их вместе — и без иных священнослужителей вокруг.

Архиепископ и префект Конгрегации оба были стары, грузны, безбороды и почти лысы. Оба одевались крайне помпезно, в пурпур и индиго, что столь отличалось от скромности рыцарей-монахов — и даже многих епископов. Оба сурово сводили брови, а из-под них глядели мудро и проницательно. У обоих были широкие плечи и широкие лбы. Поглядеть так — словно братья не только во кресте, но и по крови.

Однако при всём внешнем сходстве, столь легко описываемом, Флавий и Корнелий были также до крайности меж собой различны — и вот это несходство Тиберий описать затруднялся. В чём оно проявляется? Какое-то бесплотное, но очень чёткое ощущение. Его полностью понимаешь, но никак не можешь объяснить словами.

— Долго же мы вас ждали... — буркнул Корнелий.

— Сегодня я посвятил молитве больше времени, чем обычно.

— Это похвально, магистр, однако важно помнить: вы не только Творцу Небесному служите. Вы также служите самой Церкви. Творец Небесный вечен и безвременен, но вот Церковь ждать не может. — отметил Флавий.

Тиберий опустился на колено и поцеловал перстень на протянутой архиепископом руке. Префект Конгрегации, сложив вместе четыре пальца, осенил паладина знамением креста.

Никого, кроме них троих, в комнате на верхнем этаже не было. Тут вообще не было ровно ничего лишнего: два резных стула, круглый столик между ними, крест на стене, изваяние святой Беллы напротив окна. Да ещё свет самого Творца Небесного, из того окна падавший. Сквозь чистое стекло виднелись стены храма и башни замка Бламарингов.

— Мы внимательно изучили ваш доклад. — сказал Флавий.

Тиберий, конечно, поведал архиепископу обо всём, едва только вернулся из Вудленда: даже дорожную пыль с себя не смыл прежде. Однако Флавий велел ему составить и письменное донесение, сколь возможно подробное.