3

Однако следующей удачи пришлось ждать долго. Я несколько раз погружался в том же месте – всё впустую. Доктор говорил, что ему нужна, по крайней мере, ещё одна раковина, и не хотел сдаваться, пока я не обшарю каждый уголок шельфа. Я из кожи вон лез, но с каждым днём всё больше убеждался, что мы только даром теряем время.

…Меня разбудили громкое лопотание и голос доктора. Интересно, с кем это он? Пришлось выползать на палубу.

По левому борту наблюдалась длинная пирога, в которой стоял абориген в европейских шортах. Жилистый старик с чёрным курчавым волосом на голове и седыми космами на плоской груди. В космах что-то темнело, но что именно, бог знает: солнце слепило глаза. В пироге были грудой навалены кокосовые орехи, стояла плетёная корзина со свежей рыбой, лежало несколько связок побегов бамбука. Размахивая длинными руками, старик высоким голосом предлагал товар доктору; доктор что-то отвечал ему на языке банту; тот внимательно слушал, а потом снова начинал лопотать и размахивать руками.

– До чего утомительны эти аборигены, – пожаловался доктор, увидев меня. – Битый час втолковываю ему, что не нуждаюсь в его товаре, и вот кажется, что он уже понял, ан нет, опять за своё!

– А вы что-нибудь купите, – посоветовал я.

– Тогда, боюсь, он нас вообще в покое не оставит.

Тут на солнце набежало одно из тех низких кучевых облачков, которые не редкость в этих краях, и я схватил доктора за руку.

– Смотрите, док!

Теперь, когда солнце не слепило глаза, я увидел, что на груди у старика висит большой костяной конус. Очень похожий на нашу раковину. Доктор так и впился в неё глазами.

– Эй, милейший, – закричал я, махая рукой, чтобы привлечь внимание старика, – не соблаговолите ли вы подняться к нам на борт и удовлетворить наше любопытство по поводу одной вещички, обладателем которой вы являетесь?

Не уверен, что выразил своё пожелание именно в этих словах, однако смысл был приблизительно такой.

Старик уставился на меня круглыми, немигающими, как у ящерицы, глазами, а потом перевёл вопросительный взгляд на доктора. Я подтолкнул доктора локтем в бок, и он наконец вышел из ступора. Он повторил мой спич на языке банту, и результат не замедлил сказаться. Старик страшно оживился, подгрёб к самому борту и уцепился за поручень трапа. Не иначе решил, что мы заинтересовались его товаром. Ловко, как обезьяна, он вскарабкался по перекладинам, и вот он уже стоит перед нами, скаля сточенные чёрные зубы и потирая тёмно-розовые ладони. Из подбородка и впалых щёк у него торчала мелкая серебристая щетина, а плоская грудь над выпуклым животом была сплошь покрыта густыми белыми кудрями. Вот в этих кудрях и висел на шнурке номер два.