Наблюдатель покачал головой.
Вот у кого душевные терзания – не позавидуешь. Любимый мужчина раздвоился, и обоих их по-своему жалко. Причём даже выбирать нет смысла, ибо, по сути, это один человек. И есть ещё знание, что жить осталось меньше, чем хотелось бы. Свихнуться можно от переживаний.
А ты – мужчина, тебе надо принять решение. И ты знаешь, что жить долго не так-то здорово. Каким окажется мир будущего? И в кого ты превратишься, приспосабливаясь к нему? А ещё есть знание, что твоя судьба уже предопределена. Если предопределён хотя бы один её кусочек, значит, она вся такая? Ну да – старость, одиночество. Не это ли заставило его отправиться в прошлое за счастьем, незаконным и оттого вдвойне сладким?
О чём он думает сейчас, этот пришелец из будущего? Как намерен действовать? Может, всё-таки сбежит, удовлетворившись полученным? Ох, вряд ли. Попытается продолжить игру? А ведь он знает о своей уязвимости. С ним можно сделать что угодно, а вот он тем же ответить не в состоянии. Не получится. Не может старик убить себя молодого. Не получится обойти определённые законы времени. С другой стороны, он уже сделал выбор и знает ответы на все его сегодняшние вопросы. Хорошо это или плохо?
Наблюдатель с недоумением взглянул на дымящийся окурок, неведомо откуда появившийся у него в руке.
Не мог он сходить в кухонный блок за новой сигаретой и не заметить этого. Или мог? Однако…
Если этот старый хрыч не отступился, как он попытается меня нейтрализовать? Или захочет договориться? Может, он на самом деле желает со мной поговорить, попытаться меня о чём-то предупредить? Может, не всё предопределено, и если нам удастся пообщаться, я не превращусь в него? Стану более счастливым или менее, но не таким. И жена. Вдруг он знает, как её спасти? Или меня всё-таки ждёт хорошо продуманная ловушка?
Не попав по пепельнице и потушив окурок прямо о крышку стола, наблюдатель принялся листать текст чата с женой. Не было в нём ответа на его вопросы. Да и не могло быть.
Хорошо, если старикашка решил появиться под белым флагом, станет ли он откладывать разговор в долгий ящик? Или он торопится, поскольку не желает, чтобы мы зря волновались?
Взглянув на часы, наблюдатель отметил, что теперь знает с точностью до минуты границу, после которой с ним можно вступать в контакт. Если только она за тридцать лет не забудется.