«Нет, надо терпеть и надеяться на лучшее. Кутесов должен помочь, только бы ему сообщили, только бы сообщили…» – Ратный мысленно выругался, с ненавистью смотря на склонившегося над ним дюжего мордоворота в серой форме. Тот оскалился и одним рывком вернул стул в прежнее положение вместе с привязанным к нему допрашиваемым.

– Ну что, господин Эйтан, будем говорить? – лениво поинтересовался сидящий за столом капитан, чье одутловатое лоснящееся лицо выражало смертельную скуку от наблюдаемого процесса.

– Что вы хотите услышать? – хотел спросить Сергей, с удивлением услышав вместо своего голоса какой-то малопонятный хрип, тем не менее, гувбивец его понял.

– Правду, господин Эйтан, правду, – ответил он, наклоняясь вперед и пристально смотря на измученного мужчину. – Скажите правду, и все это тотчас прекратится.

– Я ее и говорю, но вы мне не верите, почему?

Мордоворот занес руку для удара, заставив Ратного невольно сжаться, но офицер быстрым жестом остановил его.

– Почему, господин инженер? – следователь поднялся из-за стола и, взяв стул, поставил его напротив Сергея. – Ну как вам сказать? – сказал он, опираясь на него правой ногой и окидывая Ратного взглядом, каким обычно разглядывают какое-нибудь не особо приятное насекомое, прежде чем его раздавить: – Наверное, все дело в том, что настоящий аэр-лейтенант Эйтан погиб, и это зафиксировано вон в тех документах, – он ткнул своим мясистым пальцем в сторону стола, на котором лежала серая картонная папка. – У вас хорошая легенда, господин инженер, или кто вы там. Четвертый аэроотряд Второй имперской аэрогруппы потерял почти весь летный состав во время битвы за Табрусский перешеек, и вы, наверное, думали, что свидетелей не осталось, – капитан покачал головой. – Вы ошиблись, очень сильно ошиблись. Заметьте, я сказал «почти никого не осталось».

Он опустил ногу на пол и, вернувшись к столу, открыл папку. Достав оттуда пару фотографий, подошел к Сергею и буквально сунул их в его лицо.

– Знаете этих людей?

Ратный пару минут разглядывал потрепанные фото, где были запечатлены незнакомые ему молодые офицеры, затем отрицательно мотнул головой.

– Нет.

– Да? Странно, – следователь сделал удивлённое лицо, – это же ваши боевые товарищи. Вот этот, – он щелкнул пальцем по одной из карточек, – почти три месяца был с вами в одном экипаже. Как же вы можете их не знать?

– Я потерял память, капитан, это в ваших бумагах не написано?

– Написано. Очень удобно. Можно помнить кого надо и что надо и не помнить всего остального. А главное и придраться не к чему, – гувбивец пару раз хлопнул в ладоши. – Браво, господин Эйтан, браво. Однако вот незадача. Мы показали ваше фото этим офицерам, и знаете… никто вас тоже не узнал. Как вы это объясните?