Но при этом он стал, возможно, самым тщательно продуманным и достойным внимания исследованием искусственного интеллекта, которое я видел.

Осознание этого застает тебя врасплох. Те маленькие подсказки при взгляде через глаза Бога поначалу легко упустить. И вся система в целом сперва кажется шаткой: Машина выдает страховые номера? По таксофону? Вот так она сообщает, что кто-то должен умереть через 24 часа? И не может открыть парочку из множества известных ей деталей, чтобы помочь нашим героям?

Ответ на этот вопрос – «нет», и в конечном итоге мы узнаем, почему. Финч не дает никому, даже себе, возможности следить за всеми постоянно. Что делать, если без «Паноптикума» не получается предотвратить теракты, а доверить его правительству нельзя? Собрать всезнающую машину. Сделать ее такой, чтобы она могла лишь указывать на опасность, не описывая ее, не выдавая всех тех мелких подробностей, которые могут быть использованы нечистыми на руку людьми, чтобы навредить невинным. (А тем, кто думает шире, расскажут также, что Финч скупил все эти устаревшие таксофоны, чтобы поддерживать их в рабочем состоянии.)

Но даже тогда внимание сосредоточено на политике и паранойе, а не на искусственном интеллекте. С Машиной очень долго обращаются как с переусложненной базой данных; сценарий в основном игнорирует элемент ИИ почти до самого конца первого сезона, когда хакерша Рут замечает, что нельзя создать нечто, предсказывающее поведение человека, если оно каким-то образом не понимает поведение людей. Рут не очень нравится то, как Финч обращается со своим изобретением: она обвиняет его в том, что он создал Бога и поработил Ее, не дал Ей даже голоса. И даже тогда мы не до конца понимаем, насколько серьезно нам стоит воспринимать этот НФ-элемент, обряженный в поношенные шмотки сериала про копов. Рут не из тех, кого можно назвать классическим надежным рассказчиком.

И насчет голоса она ошибается. Выясняется, что Машина умеет говорить – мы об этом знали, она все это время шептала на ушко Финчу милую чепуху, – и, признаюсь, я не жаждал услышать, как звучит этот голос. Трудно представить себе более затасканный троп, чем Голос фантастического компьютера. Будет ли он как у HAL-9000 или бесстрастный, механический и монотонный, как у форбиновского «Колосса»? А может, Машина будет говорить громогласным баритоном, присущим всем тем планетарным компьютерам, с которыми состязался когда-то Джеймс Т. Кирк? Сделается ли ее голос высоким и писклявым, когда Спок прикажет ей вычислить пи вплоть до последнего знака после запятой? Или, может, она будет похожа на Сири?