Которую явно должен оказать не в зале Малого совета. И не в присутствии десятка любопытных глаз придворных.

Проходила минута, другая, а император не шевелился, он просто не мог это сделать — мощное сильное тело вдруг парализовало.

Еления вошла в зал совещаний сама. Медленно, плавно ступая, прошла мимо Данвера и остановилась. В изящном светлом платье, с элегантной причёской из блестящих чёрных до жгучей синевы волос, бледная и невероятно хрупкая. На нежном прекрасном лице чёрными алмазами ярко сверкали знакомые и родные глаза.

Его сердце.

Его любимая.

Его душа.

И его императрица.

Майстрим не замечал, как придворные, один за другим, молча стали подниматься со своих кресел и выходить из зала, кланяясь его невесте. Не заметил он и того, что вскоре они с Еленией остались совершенно одни, а Данвер прикрыл за последним ровеном дверь.

Май просто смотрел на необыкновенную девушку, в которой сейчас был сосредоточен весь его мир, и видел лишь её одну, слышал только её невесомые шаги и чувствовал только её взволнованное тихое дыхание.

«Еля… Еленька…», — мысленно повторял, а вслух не мог.

Его любимая смотрела так внимательно, так пристально, а потом вдруг в огромных ярких глазах он прочитал вопрос, который тут же понял — услышал сердцем: «Как ты выдержал эти десять лет?»

И ответил, тоже взглядом, не думая, вкладывая в него всю свою тоску и надежду: «Я верил. И ждал. Чувствовал, что ты не можешь исчезнуть навсегда. Каждый день заставлял себя жить. Есть, спать, заниматься государственными делами. И думал о тебе. Всегда. Каждый миг. Который иногда казался вечностью».

В нежном взволнованном взгляде Елении отразилась вся вселенная чувств. Та, кого он смог дождаться, приблизилась к нему и взяла в узкие прохладные ладони его лицо.

— Милый мой, ты не можешь говорить? — шепнула Еля. — Не можешь шевелиться?.. Это скоро пройдёт… Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь… Я так виновата… Прости меня…

Большими пальцами узких кистей его любимая осторожно погладила кожу на его щеках, потом легко и нежно провела ладошками по напряжённым одеревеневшим плечам, наклонилась, прикрыла глаза, взволнованно вздохнула и поцеловала его мягко, осторожно, прямо в дрогнувшие губы, вновь обняв лицо ладонями, укутав своим невероятным ароматом, который он узнал бы из тысячи.

— Я люблю тебя, Майстрим Данери. Как же сильно я соскучилась, любимый, — прошептала Еля, на мгновение отрываясь от него, вновь целуя, покрывая лёгкими невесомыми поцелуями его лоб, глаза, щёки, губы, а он наслаждался нежными прикосновениями, боясь закрыть глаза.