За время существования базы, со стапелей и до совсем недавнего времени вообще какие-либо протоколы использовались крайне редко, в основном в далеком прошлом. Видимо, когда случались периоды активных военных действий или чего-то вроде. Эпоху блондинистого владычества вообще отмечали сплошные нули. Хотя, могло ли быть иначе? Тот, кого за глаза называют ББ, и выглядел, и звучал так, что экстренные случаи и экстремальные ситуации с ним не стыковались абсолютно. Зато моё "правление"…

Когда зажмуриваешься по собственной воле, это ощущается иначе, чем навязанная слепота. Чувствуешь себя увереннее и гораздо спокойнее, потому что есть, куда отступить. Не совсем мой случай, конечно, но все-таки. А уж вставить ключ в замочную скважину на ощупь– и вовсе плевое дело. Сколько раз лампочка над парадной сгорала аккурат в тот момент, когда я добирался до входной двери? Да не сосчитать. Так что наловчился, ага. И пальцы не чувствуют разницы, пока глаза отдыхают.

Хорошо, что успел подключить дистанционный доступ, иначе пришлось бы искать путь в аппаратную, а в нынешнем состоянии коридоров и переходов это было бы задачей, мягко говоря, нетривиальной. Нет, с закрытыми глазами я, возможно, и справился бы, но теперь даже под опущенными веками нет-нет, да и прорезалась картинка новой реальности, внося разлад в воспоминания и ощущения.

Все, заработало! Зашуршало, повторяясь эхом в каждой переборке. Теперь ни одной запертой двери на базе нет, ни внутри, ни снаружи. И все флаги в гости будут к нам. Если пожелают. А мавр сделал свое дело и может уходить. Или может остаться на месте, прятаться ведь все равно бессмысленно, когда все распахнуто настежь.

– Неправильно. Совсем неправильно.

Я открыл глаза быстрее, чем сообразил, что могу горько об этом пожалеть. А секундой спустя понял, что зажмуриться обратно уже не получится. Никакими силами.

Она стояла у предыдущей переборки, ровно через одну коридорную секцию от меня, и опознанию поддавалась только по своим габаритам, потому что все остальное…

То, что медузки превратили для моего успокоения в округлые формы, на самом деле было наплывами кожи, этакими жировыми складками, словно стекающими по тонкокостному скелету, и полупрозрачная хламида почти ничего из этого не скрывала. А при малейшем движении все начинало колыхаться, почти ощутимо и почему-то влажно хлюпая.

– Быть один. Закрыться. Затаиться.

Лица, как такового, тоже не виднелось. Человеческого. Вместо него в тех же кожаных складках, только в районе черепа, мелькали темные бусины, кажется, не меньше пяти над каждой скулой. Но отвратительнее всего выглядел рот, округлое безгубое отверстие, непрерывно сжимающееся и разжимающееся, выталкивая наружу…