– Довольно! – приказывает Томасис.

Не перестаю драться, чтобы высвободиться из его хватки, чтобы добраться до Этти, окаменевшей от страха. Пытаюсь лягать его ногами. Он может обездвижить мои руки, но с ногами ничего поделать не может.

Поняв это, Томасис поднимает глаза на Тенардье.

– Стреляй ей в ногу.

Пуля входит мне в ногу. Чувствую, как она разрывает мою плоть. Потом накатывает волна боли, и Томасис поддерживает меня, чтобы я не упала.

В отчаянии стараюсь не переставать дышать, не терять сознания; не выпускаю из виду Тенардье, который пытается одной рукой перезарядить пистолет.

– Вы мой Отец. Вы клялись защищать меня, – говорю я Томасису сквозь сжатые зубы. – Вы дали клятву.

– Я и сейчас защищаю тебя, – говорит он мне на ухо, и его голос звучит так же уверенно и успокаивающе, как бывало всегда. Его слова всегда были правильными и истинными. Только доверяя ему, я могу быть в безопасности.

Но Этти погибнет, Азельма будет спать вечно, а Тигр останется жив.

– Томасис, позвольте мне убить его, пожалуйста!

– Дитя, ты сошла с ума?! Только если будешь слушать меня и молчать, ты, может быть, выйдешь отсюда живой.

– Вы думаете, я хочу жить в мире, где есть он? Где все мы прячемся и скрываемся, опасаясь его гнева? Он берет у нас все, что хочет. Отрывает от нас сестер, жен и дочерей. Он занимается работорговлей. Он – пятно на чести Двора!

– Ты не понимаешь, что такое война между гильдиями, – повторяет Томасис.

– Я принесла вам клятву. Я так любила вас, монсеньор! – Мой голос дрожит от слез, потому что я правда очень любила его, ведь он мой Отец. Но кого я люблю больше, Томасиса или своих сестер? А как насчет остальных? Тех женщин, которыми набита кладовая? Как насчет Сестер, спящих на грязных кроватях по всему городу?

Внутри меня что-то ломается. Наверное, именно так болит разбитое сердце.

«Иногда приходится платить ужасную цену, чтобы защитить то, что любишь».

Сосредотачиваю все внимание на Тенардье, который по-прежнему держит в руках оружие и смотрит на меня с некоторым интересом. Делаю выбор. И смотрю ему прямо в глаза.

– Если ты убьешь его сейчас, – произношу я, и чувствую, как слова с трудом вырываются из горла, – то станешь бароном гильдии Воров.

Тигр смеется. Томасис поворачивается ко мне, я вижу ужас на его лице. Он отпускает меня, поднимает руку и зовет Тенардье по имени. Но тот уже поднял пистолет, и его здоровая рука не дрожит.

В нос ударяет запах пороха. И когда Томасис падает, кто-то кричит как раненое животное, визжит и визжит, не переставая. Кажется, это я.