– ПТСР, – прошептал он ему в ухо, – галлюцинации, наваждения. Стресс дознания вполне может вызвать такое. – И еще тише: – Как и чувство вины. Так говорит Дженни Фландерс.

Услышав это имя, Шон попытался вывернуться, но поскользнулся и сполз с дивана. Кингсмит усадил его обратно.

– Мартина, наш мальчик слегка перебрал, и я его не виню. Лучше ты сама скажи слово о Томе. Он уже не в состоянии.

Мартина присела на корточки рядом с ним. Шон увидел тревогу и недовольство в ее глазах. Ее золотистая рука приобняла его.

– О, милый.

Шон ускользал в темноту, сознание отключалось. Джо забрал у него телефон. Нужно было удержать Мартину. Он попытался взять ее за руку, но схватил за платье. Она отшатнулась, и ткань порвалась.

– Ты прав, – кивнула она Кингсмиту. – Уведи его. Мне правда жаль.

– Не волнуйся ни о чем, – сказал он. – Тебе тоже пришлось нелегко, принцесса, а мне не впервой нянчиться с ним. Я о нем позабочусь.

Зеленое платье исчезло, и Шон почувствовал, как Кингсмит поднимает его.

– Когда ты так измотан, – сказал Кингсмит ему в ухо, ведя к лифтам, – даже сок может свалить тебя. Тебе повезло, что я оказался рядом.

Вышколенные лифтеры тактично не замечали перебравшего гостя, сопровождаемого старшим и весьма солидным приятелем. Шон почувствовал, как лифт поднимается, золото и зеркала поплыли, и он закрыл глаза. Дверцы раздвинулись с долгим шипением, и он заковылял по мягкому, упругому ковру – Кингсмит крепко держал его, подставив плечо и обхватив за талию. Что бы он ни выпил, действие напитка начинало усиливаться.

– Ты просто проспись, Шон, мальчик, – прохрипел Кингсмит ему в ухо, – чтобы я мог быть уверен: ты не выкинешь никакой хрени со своим телефоном, хотя я тебе все сказал.

Прислонив Шона к стене, он открыл дверь карточкой.

– А я-то думал, проблема была в Томе.

Он открыл дверь и, быстро оглядев пустой коридор, впихнул Шона в номер. Дверь захлопнулась за ними.

Шон рухнул на ковер, ударившись лицом, но не почувствовал боли. Он увидел элегантные черные туфли Кингсмита перед самым носом, затем одна из них отдалилась.

Удар в живот выбил весь воздух из его легких, но боли не было. Он услышал приказ вставать, что и так пытался сделать…

Едва встав на колени, Шон снова оказался на полу, и посыпались удары – он механически считал их: один, два, три…

Шон инстинктивно свернулся, поджав колени и давясь от кашля. Кингсмит поднял его на ноги, порвав рубашку. Ног Шон не чувствовал – только приземление спиной на что-то мягкое…

Шон распростерся на диване, а Кингсмит уселся на него и нагнулся к самому лицу. Кулаками по лицу – раз, другой, – и в сознании Шона возникли айсберги с той картины, огромные, величавые айсберги с зеленоватым отсветом внизу…