– Это невероятно, – со злым восхищением произнес Гор. – Душа мага оказалась очень могущественной субстанцией.

Повисла тишина, которую разбавлял только нетерпеливый шелест волн. Казалось, пространство еле уловимо звенело от напряжения. Я присела на камень и закрыла глаза, прижав пальцы к вискам. Должен быть какой-то выход. Мы обязаны его найти.

Абрахам фон Свельт создал уникальный артефакт. Отринув все, что делало его человеком, разорвал на части собственную душу. Неспособный жить, неспособный умереть. Но, несмотря ни на что, помнящий о той, ради кого он решил рискнуть всем.

Моран, погруженная в свое горе, не поняла, что за дар преподнес ей любимый. Оставшись стражницей его могилы, она не стала передавать кулон дочери или внучке, а вручила морю. Вот только мне кажется, знай Моран о том, что именно было у нее в руках, она обошлась бы с ним совсем по-другому. Сделала бы все, чтобы освободить душу любимого мужчины и подарить ему покой.

Покой! Точно!

Я подскочила на камне так резко, что Эвард, стоявший рядом, чуть не отшатнулся.

– Цери? – нахмурился он. – Что такое?

– Мне кажется, мы неправильно действуем. Пытаемся уничтожить душу. А ее нужно не уничтожить, а освободить.

– Освободить? – немного растерялся Гор. – Ты имеешь в виду изгнать? Как неупокоенного духа?

– Нет. – Я покачала головой. – Именно освободить. Маги на такое не способны. Это дело ведьмы.

Отобрав у бывшего артефакт, сжала его ладонями. Камень обжег холодом и чем-то, похожим на целый вихрь эмоций. Не знаю, может мне просто показалось, вот только я словно ощутила и бесконечную усталость, и вязкое, как смола, ожидание, и застарелую злость. Это кулон стал не просто самым надежным убежищем, но и самой надежной тюрьмой, в которую Абрахам заключил себя. Мы должны подарить ему покой.

– Ты представляешь, что делать? – поинтересовалась Айнона.

– Не очень, – честно ответила я.

Но ведьминская интуиция мне поможет. И море тоже. Оно ведь хочет избавиться от такого противоестественного явления, как осколок души древнего мага?

Сбросив туфли, я вошла по колено в воду, не обращая внимания на то, что подол юбки тут же намок. Прикрыла глаза, обхватила камень пальцами и попыталась заглянуть в его суть. Почувствовать. Понять. И дать ему услышать мое искреннее желание помочь.

Слова заговора зародились внутри сами по себе. Губы зашептали, тихо, в такт шелесту волн. Пальцы захолодило еще сильнее. Стало даже немного больно, но я только задышала глубже, не прерываясь.

А камень сопротивлялся. С одной стороны, осколку души явно хотелось свободы. С другой – его тюрьма слишком окостенела за полторы тысячи лет. И мне становилось все сложнее и сложнее. Я повторяла одни и те же слова. Вот только силы уходили. Холод уже поселился не только в пальцах, но и в груди, распространяясь дальше. В ушах зашумело. А мне начало казаться, что я взялась за ношу, которую просто не смогу вытянуть.