Какое-то время он переводил дух, а затем сел и облокотился на шезлонг. Все складывалось плохо. Бэрроу поднял глаза и понял, что ситуация оказалась еще хуже, чем он думал.

– Ах, Фрэнсис, ты ударился. Позволь мне… – она отпустила полог, который тут же скользнул за ее спину, и сделала шаг навстречу Фрэнку, – поцеловать…

Еще один шаг. Возможно, все дело было в том, что он смотрел на нее под углом и перспектива исказилась, но Бэрроу казалось, будто с каждым движением она покрывает расстояние куда большее, чем под силу человеку.

– …ушиб.

Она возвышалась над ним. Бэрроу взглянул вверх – вся сила Лейлы обрушилась на него, и в голове Фрэнка стали твориться странные вещи. Часть рептильного мозга на верхушке мозгового ствола принялась посылать беспорядочные сигналы. Бэрроу едва не захлебнулся, когда его накрыло мощной волной желания. Было в этом желании что-то от стадного чувства, которое заставляет военных преступников говорить в свою защиту: «Я всего лишь выполнял приказы». Необъяснимая жажда, полное поклонение – столь выигрышное сочетание для хищника, стоящего выше в цепочке питания.

Лейла родилась пятьдесят недель назад, и ей не суждено было отпраздновать свой первый день рождения. Но это не имело значения – за эти несколько месяцев она увидела больше, чем другие за всю жизнь. Хорст Кабал обнаружил материалы, из которых ее создали, в жестяной банке из-под кофе в одном из вагонов. Они были заранее упакованы и подписаны «Лейла». Хорст отнес банку Иоганну.

– Видел? – Хорст высыпал содержимое на стол Кабала.

Несколько секунд некромант смотрел на беспорядок, а затем спросил:

– Ну и что это?

– Латексная Лейла, судя по надписи и содержимому. Помнишь ту вывеску, что я тебе показывал? Вероятно, она была одной из тех, кого отобрали, прежде чем проект закрыли.

– Ну, тебе меньше работы. Я-то тут при чем?

– При чем? Да ты только посмотри, Иоганн, что здесь. Я начинаю сомневаться, что ее стоит оживлять.

Кабал недоуменно взглянул на брата, а затем взял карандаш и стал перебирать разбросанные предметы на столе. Среди них он не нашел ни тряпки, ни кости. Зато там были несколько резиновых предметов – вместо тряпки: некоторые вполне узнаваемые, другие не очень. Кабал обнаружил небольшой кусок латекса, примерно две дюжины стирательных резинок, несколько предметов, которые, к его радости, еще не использовали по назначению. Были там вещи странного дизайна: их создатели едва ли сумели бы объяснить в приличном обществе, что именно они смастерили. Материалом для волос служил длинный конский хвост, завязанный узлом с одной стороны. Кабал поднес его к свету и поразился количеству различных оттенков. Сперва некромант не мог обнаружить никакого аналога кости, но затем Хорст указал ему на тюбик силиконового геля. «О…» – промолвил Иоганн Кабал, впервые в жизни не найдя подходящих слов.