Рейнхардт вышел на мостик и топнул ногой по люку.

– Закрывайте!

Люк опустился, послышался треск засовов. Рейнхардт первым делом тщательно раскурил трубку, затем вскарабкался на место стрелка «эрликона» и проверил барабаны с патронами. Те были достаточно полны.

Бог-обманщик сидел на берегу среди скал, удобно опираясь о каменную стену. Теперь в нем было четыре метра роста, кожа его слегка светилась, он то и дело прикладывал к лицу компресс из тряпки, которую смачивал в чаше величиной с приличную ванну. Но особо измученным при этом не выглядел – скорее как атлетически сложенный длинноволосый юноша.

Откинув по очереди оба замка, Рейнхардт покрутил рукоятки, разворачивая пушку в сторону собеседника. Стволы «эрликона» опустились, башенка повернулась влево, и проволочный кружок коллиматора завис напротив груди великана.

– Что вы делаете, капитан? – бархатистым голосом спросил Локи.

– Скажем так – уравниваю шансы. Я не обладаю божественными способностями, но у меня есть спаренные зенитные пушки калибром двадцать миллиметров, которые выстреливают около трехсот снарядов в минуту из одного ствола. Они спроектированы для уничтожения воздушных целей. Могу заверить, с такого расстояния они разнесут в клочья все, что находится на берегу. Если даже ты бессмертный, тебе придется собирать себя из мелких кусочков. Мне достаточно лишь нажать эту педаль. В том числе падая.

– Да, я видел, что вы сотворили с беднягой Эггдиром. Может, он был и не особо умен, но ваше оружие в один миг превратило его в снег. Вы опасный воин, капитан.

– Только когда кто-то оказывается на моем пути.

– И тем не менее у вас нет причин в меня стрелять.

– Ты меня использовал. Ты бог-обманщик, который уничтожит мир, навлечет всеобщую гибель и развяжет вечную войну.

– Само собой. Я знаю об этом с тех пор, как родился, и все остальные тоже об этом знали. И тем не менее они мне досаждали. Тут у всех непростой характер, особенно у асов. Вы даже вообразить не можете, каково расти в таком окружении. Ладно, я тоже им досаждал, но лишь затем, чтобы хоть что-то происходило. В конце концов, это длится уже почти пятьдесят тысяч лет. Я родился под конец палеолита, еще продолжался ледниковый период, представляете? Впрочем, меня использовали. Когда им хотелось кого-нибудь провести, обокрасть или не заплатить ему, вопрос решал я. Потому что я злой, понимаете? Замечаете парадокс? Добрый Один хочет иметь неприступную стену вокруг Асгарда – и чем он искушает строителя? Фрейей. Потом, естественно, бежит ко мне в слезах: «Сделай что-нибудь, не хочу, чтобы этот великан трахал мою Фрейю!» Он не может никого надрать, прошу простить за выражение. Для этого есть я, злой бог-обманщик. И я в самом деле решу вопрос. Раз и навсегда. Призову Рагнарек на весь этот бордель. Как видите, я вполне искренен. И сделать это смогу благодаря вам, поскольку вы освободили меня от цепей.