Воздуха не хватает, сердце разрывается в груди, в глазах… мутная пелена, одежда, штаны липнут к телу. Бежать тяжело. Но он успевает свернуть за угол дома, прежде чем слышит резкий, хлёсткий винтовочный выстрел. А за углом его опять скрючил спазм в животе. Горохов сгибается пополам, едва не роняя револьвер. Еле сдержался, чтобы не стянуть маску. И тут…

И тут:

Пахх…

Сразу звон в ушах, и пыль, много пыли, туча пыли летит из-за угла…

Сначала инженер не понимает, что это… Пару секунд ждёт, направив на угол дома оружие. И вдруг до него доходит… Сработала мина. Сработала мина. Он, снова протерев стёкла в противогазе, заглядывает за угол. Прямо за углом лежит блондинчик. Правая нога, ступня… оторвана, с левой слетел ботинок, она тоже изуродована. Взрывом ему также разворотило правую руку. А вот левой… Левой этот урод тянется к винтовке, что лежит в метре от него.

«Ты глянь… В груди дыра, всего разворотило, а он всё равно в сознании и всё равно готов драться. И вправду они неубиваемые какие-то!».

И тут инженеру в голову приходит мысль. Одна сумасшедшая мысль. И эта мысль ему так нравится, что он забывает про боль, про раны, про то, что ему не хватает воздуха, и от этого, наверное, у него начинает болеть голова, – забывает про всё это и прячет револьвер в кобуру, вытягивает из ножен тесак.

Подходит к блондину и… три раза подряд тупой стороной тесака сильно бьёт того по единственной рабочей руке. Ломает в ней кости.

– Поедешь со мной, красавчик, – бубнит Горохов себе в противогаз, – посмотришь, как живут люди на севере.

А блондин смотрит на него спокойно и невозмутимо, ну разве что с некоторым удивлением.

«Он даже боли не чувствует, что ли? И кровь из него не вытекает литрами. Вон как её мало».

Горохов удивлён, но удивляться у него нет времени. Из него-то кровь, хоть и немного, но вытекает.

Он быстро, насколько ему позволяет его состояние и противогаз, идёт к стоянке квадроциклов, забирается в тот, на котором приехали сыновья. Заводит его и, развернувшись задом, сдаёт к тому месту, где лежит Тесей.

Боль в животе едва не свалила его на землю. В глазах стало темно, реально темно. Так, что ничего не было видно. Но он смог закинуть эту тушу в сто с лишним килограммов в кузов квадроцикла. И тут, сил уже просто не было, инженер уже не выдержал и стянул противогаз. Вздохнул. Вздохнул, лелея надежду, что теперь-то концентрация газа уже не опасна. Наверное, только это спасло его от потери сознания. Да нет, не наверное. Это и спасло. Он с трудом, шатаясь, сделал три шага до кабины, с трудом влез в неё, уселся, чувствуя, что штаны сзади мокрые и липкие от крови. Вздохнул ещё раз и, заведя мотор, повёл машину к реке, на ходу доставая из внутреннего кармана пыльника рацию. У него не было сил, чтобы соблюдать всякие условности, он нажал кнопку передачи и просто позвал: