— Я знаю, — соглашается он.

— Ты помогаешь мне быть сильной.

Лукас качает головой, нахмурив брови.

— Нет, мы помогаем друг другу.

Он говорит и смотрит на меня так ласково и сердечно, что моя дружеская привязанность к нему вспыхивает жарким пламенем, превращаясь в нечто большее. И мне неудержимо хочется найти способ освободить сердце от окутавшего его горя, хотя я и понимаю, что выстроенные стены в моей душе, возможно, останутся со мной навсегда.

Я любила Айвена всем сердцем, всем существом и вряд ли когда-нибудь стану прежней, забуду о страшной потере, но в моём измученном сердце появляется уголок и для Лукаса.

Похоже, сердце не так-то просто разрушить горем и тьмой.

— Поцелуй меня, — прошу я Лукаса, желая заполнить тот пустой уголок в сердце его огнём и навсегда сохранить его.

Я хочу отогнать огнём тьму.

Лукас отвечает мне страстным взглядом.

— Эллорен, я готов целовать тебя всю ночь, если захочешь.

Я вспыхиваю изнутри, отдаваясь безумному пламени.

— Ты захватил корень санджира? — глухо спрашиваю я под глубокие и ритмичные удары сердца.

От этого вопроса в воздухе что-то меняется, будто вспыхивает огненными буквами какое-то заклинание, а наша магия неудержимо стремится друг к другу.

Лукас недоверчиво охает, многозначительно чуть приподнимая брови, и достаёт из кармана крошечный флакон. Когда я принимаю хрустальный сосуд, на его стенках пляшут алые отблески волшебного фонаря. Открыв крышку, я вынимаю тонкий корешок, один из многих, и кладу его в рот — жую и глотаю волшебное средство под пылающим взглядом Лукаса.

Бесконечное мгновение мы смотрим друг на друга в алом пламени, потом Лукас обнимает меня, привлекая к себе, и шепчет на ухо:

— Ты уверена, Эллорен?

— Да, уверена, — отвечаю я, и наши линии силы сливаются воедино, а пространство между нашими телами искрит жаром. — Я хочу быть с тобой, — без малейших колебаний признаюсь я. — Вместе мы сильнее.

— Ради мира и процветания Эртии? — лукаво мурлычет Лукас, и его низкий голос пробирает меня до самых магических линий вспышкой огненной силы.

— Ради мира и процветания, — киваю я, сдаваясь страсти, с какой наши линии земли и огня обвиваются друг вокруг друга.