– Шесть зеркал – как шесть богов шести измерений, что неустанно за тобой наблюдают, из тебя самого, – разведя руки, саркастично радовался человек. – Забавно, что только в нашем мире – этот пост вакантен.

Вход в сам Пантеон всегда был открыт; у сооружения  банально не было двери. Именно в пустом проходе показался невиданно старый нэогар; детектив рядом с ним, казался юнцом. Покрытие старика только и составляла, что ржавчина. С плеч свисала грязная, дырявая, выцветшая уйму раз мантия, на которой не разобрать ни фрагмента. Несмотря ни на что, нэогар жил и даже передвигался, хотя давно утратил дар речи. Только его глаза, горевшие цветом спелой пшеницы, не походили на фрагмент мертвеца. Его беспалая рука указала прибывшим внутрь Пантеона, куда и двинулись гости. Преодолев порог, каждый ступил в мрак бесцветного холла, но вскоре вспыхнули факелы в стенах, и на люстре, что висела под высоким потолком на тугих цепях.

Внутренняя отделка Пантеона давно покинула этот мир; глаз радовали только скульптуры и драгоценные атрибуты, что насыщали собой пустоту мрачных стен.

Можно было долго оглядывать арки, круглые пьедесталы, на которых вечность коротали подношения, но это было ни к чему, когда наличествовал мраморный столб, от пола до потолка; где-то в его центре, слегка наклоняясь вниз – свисала обрамлённая золотыми плетениями рама. Её размеры впечатляли; кукольник был примерно с ней ростом, и едва мог обхватить её, если расправит руки. Именно к раме свою истерзанную десницу поднял монах, что служил в Пантеоне непомерно много времени. На неё и без того уставились три внимательных взгляда: смятённый, восхищённый, и недовольный. В таком порядке стояли и визитёры – Кан, сверкавший зубами кукольник, и хмурый Детектив.

– Вы уже закончили перевод? – обернувшись к старцу, поинтересовался человек.

– Мне не хочется это произносить…– безысходно ответил нэогар.

– Вы здесь только ради этого! – строго отрезал император.

– От лица великого бога Ментального мира – объявляю: Да будет разрешён прорыв сквозь завесу миров чёрной души, что не способна удержаться в загробном измерении. Да познают сторонники упразднителя четырёх великих стран Вэнтэра, о моём возвращении в Материальный мир. Да будет вам известно, что цена за это – служба великому богу десять поколений семьи той руки, что жизнь мою оборвала. И да познает одиннадцатое поколение убийцы, весь гнев и всю ярость убитого.

У каждого слушателя замерло что-то своё; у кукольника – холодное сердце, у Кана душа.

По окончанию хриплых слов измученного старца, реакции последовало лишь две: кукольник неудержимо засмеялся, от гогота не способный устоять на месте; Кан, изумлённо проронил: