Мальчишке отрадно было вернуться домой; он скучал по тихому уютному убежищу. Первым делом ноги отнесли его на кухню, где кукольник с вожделением приступил к готовке своего любимого напитка, горячего шоколада. Помешивая тягучую тёмную жижу, чей пар давно пленил его душу, мальчуган отложил серебряную ложечку и, обняв обеими руками объёмную чашку, направился в гостиную.

Только его тяжёлый выдох растворился в объятиях мягкого дивана, как входная дверь издала звук. Будто кто-то обладавший ключом тоже вернулся домой, хотя кукольнику было известно – ключом владел он один. Когда замок сдался и дверь отварилась, за порогом очутился Сталис.

– Разве я давал тебе ключ? – с насмешкой спросил ребёнок.

– Ключ мне дал «особый механизм» , – закрыв дверь, молвил заместитель. – Я хочу увидеть Стафиса.

– Уломаю его на пару новых фотографий, – отмахнулся кукольник, наслаждаясь шоколадом.

– Я серьёзно.

– А я нет. Ваша встреча обязывает к разговору, а он этого не хочет. Как и месяц назад, два месяца назад, полгода назад, год назад, четыре года назад…– устал мальчишка тянуть время.

– Я теряю стимул к работе. Начинаю забывать, ради чего помогаю тебе, – набрался нэогар суровости.

– Эй, так не честно! В нашем дуэте шантажист я! – почти серьёзно, посмеивался кукловод.

– Ничто не вечно, – холодно ответил Сталис, так и не сдвинувшись с места.

– А как же твоя любовь к сыну? Уж она-то вечна, – хмыкнул мальчишка.

– Как и твоя с Вэнтэром любовь к вранью. Её тоже не искоренить.

– Ой, серьёзно, ты всё ещё злишься? Ну обманули, ну убили, великое дело. Воскресили же, – легкомысленнен был кукольник, как всегда.

– Значение имеет только вероломство, лицемерие, которыми вы шли к победе. Подлость присуща многим, но Вэнтэр – апогей облика поддонка.

– Нет никого, кто желал победы больше него, но он понятия не имел, как её добиться. Выходом стал вариант сплести сеть из интриг и лжи, что придумывал и воплощал никто иной, как я. Если хочется потыкать нашу победу острыми словцами, тыкай в меня, но не трогай Вэна.

– Так ты вернулся, дабы сохранить его светлую память? – проникся Сталис теневой серьёзностью.

– Нет, но под шумок – не позволю её порочить, – с прежней улыбкой, но мрачными глазами, пообещал кукловод.

Ещё один повод изумляться персоной кукольника – собранность и расторопность каждой его куклы. Неважно где, с кем, зачем – любая кукла знала своё дело, и ни за что не упускала цель. Вот и отдалённая от дневного света марионетка, дорвалась до желаемого результата.

В скромной лаборатории, организованной мальчишкой под деревом Дарисского леса, свои «волчьи» глаза открыл Джой, вероятно, первый удачный опыт кукловода.