На этот раз, зеленоватые одежды принца, и строгие костюмы его подмоги – лишь слегка шелохнулись на ветерке. В отличие от «главы» раздела, прочие люди стояли в изумлении. Они понимали, что процесс будет впечатлять, но не представляли насколько. Сейчас, увидев мощь лишь первого уровня – их охватил поражённый восторг.

Алан не желал медлить. Он был слишком серьёзен, слишком собран, чтобы удивляться; как только золотая пыль утихла, он метнулся к желтоватой сухой земле, которую отчистил первым всплеском. Даже её сила удара слегка задела; виднелись неглубокие трещинки, на которые пришлось приземление высокого прыжка. Прежде, чем обувь принца стукнула о почву, новый раскол проделал меч. Взяв его за опору, Алан выпрямился; паренёк напрочь отринул малодушие, что снова стало сжимать его душу. Он наплевал на частые стуки сердца, вызванные неверием в успешное начало, на выступившие капли пота, и сделал новый шаг. Его ладонь ещё раз провернула рукоять. Гарда «примагнитила» второй стабилизатор, что распустило пыл Магнэрайса с умноженной мощью.

Словно две волны, две возвышавшиеся стены, лишённые врат и орнамента – красные крылья вспыхнули в стороны. Их напор ударил точно вверх, будто внутри пустыни своего времени дождалась тысяча ядерных турбин. Шквал красного поля вздыбил не только лёгкий песок, он подхватил вверх каждый уголок одежды любого, кто находился в пустыне. Волны своей силой, своей глубиной – прорезали саму тектонику пустынной плиты. Они были словно непривычного размера, цвета и формы нож, до основания разделивший куски торта. Чем-то подобным суеверные смертные представляли врата ада. Плотные, яркие, красные… свирепые и всегда разверстые.

Вторая ступень мощности оружия «ММ» впечатлила ещё больше, чем казалось возможным. Её края отдались в объятия океана, разрубив берега напополам. Словно два красных крыла –  Магнэрайс прошёлся по пустыне. Будто безжалостный топор, он отсёк Евразию, от Империи.

Это не прошло бесследно. Ещё спящий люд, в своих домах, в своей вере в безопасность – ощутил нечто странное. Любители пораньше встать на ровном месте споткнулись; обладатели чуткого сна невольно открыли сонные глаза; некоторые мамы, кормившие капризных малышей – выронили ложечки с кашами, или бутылочки с молоком.

Исполнявший роль императора Кан, что судя по заспанным глазам, проснулся совсем недавно – вяло сидел на кровати, одетый в запахнутый халат. Его рука, закончив прикрывать зевавший рот – потянулась к стакану, что стоял на тумбе. Но по глади благородного напитка пробежались беспокойные круги, без единой видимой причины.