Сырая почва сменилась каменной породой. Нападения жукотанков участились, и теперь каждую тушу приходилось попросту разделывать, без возможности обогнуть. Повсюду шло сражение, и голоса в голове голодного Элая ревели от ярости. Он уже не понимал, где враг, кто враг. Он шёл вперёд, к той звезде, что не подчинялась ему. Которая несла смерть, которая хранила мёд.

Слюна стекала изо рта Ловсона, в глазах мутнело. Вступая в бой, он разил насмерть, часто даже не глядя на врага, справляясь одним наитием. Уйти от прыжка случайно твари, развалить её ударом силового клинка, добить лапами. Выпустить заряд в раззявленную пасть, оттолкнуть, шагнуть дальше. Спасти товарища слева и потерять того, кто сражался справа. Они менялись. Постоянно менялись. Триумфатор сменял Карателя, Каратель падал и на его место вставал низший из Клыка.

Жуки и дети Отца смешались в одну кучу, переламывая друг друга. Звёзды выли от боли. Откуда-то с юга шла ещё одна волна врага, проходя сквозь отряды Элая как нож сквозь бумагу, и тем разительно отличалась от прочих. Но Ловсон не обращал на это внимания. Он шёл к голосу, прорубаясь сквозь противника и думая только о том, как близко тот стал.

Хрипы, скрежет, щёлканье жвал и чавканье плоти — мир тоннелей стал воплощением преисподней. Мясорубкой, в которой практически исчезли звуки взрывов. Улей рвал Улей на части. Сотни тысяч тварей в бешенном клубке агонии.

Слева от Элая сражался стратег Карателей. Справа бился воин Клыка. За спиной последнего на шесте болтались останки жреца Калькуляции, давно уже потерявшего голову и бесполезного. Тыл рвущемуся вперёд Элаю прикрывало несколько солдат, но когда он вывалился в огромный зал, то едва увернулся от атаки сзади. Волны врага настигли их… Хитиновая лапа ударила в плечо, отчего Элай чуть не упал. Стратег Карателей обрушился на противника, отрубая конечность жуку. Воин Клыка тоже развернулся, бросаясь на наседающих.

Зал был освещён мертвенно зелёным светом от облепивших стены трутней. Элай чуть не захлебнулся от слюны, шагнул вперёд, глядя на тщедушного человека, стоящего между ним и шипящей принцессой. Жрец. Он его уже видел. Где-то. Когда-то. И отчего-то память выплеснула в сердце неудержимую ненависть.

Ловсон с рыком бросился на последнего представителя Длани, выставив перед собою разрядник. На третьем выстреле отбросил в сторону умолкшее оружие. Жрец гибкой змеёй ушёл с угла атаки, рванувшись вперёд и влево. Пригибаясь. Прорастая щупальцами-шипами. Элай отмахнулся от одного из них клинком, неуклюже развернулся, встречая противника. Из соседнего тоннеля бил яркий свет, заливая пещеру. Что-то там грохотало, визжало.