– И я начну, клянусь вам. Шесть недель – вот и все, что мне нужно, и я выброшу полотенце на ринг. Война к тому времени может закончиться, и сюда привезут новую бригаду, а вы отбудете отсюда, и мне нужно будет… Мне нужны деньги для… для того, чтобы сделать приуготовления.
– Приуготовления можно сделать без денег. У меня есть…
– Не может быть и речи.
– Если вы погибнете в этой шахте, мне нипочем этого не пережить. Сможете вы с этим мириться?
– Горное дело куда менее опасно, когда люди не бросают бомбы друг другу на головы.
– А если над головой у вас целый океан? Целая Гибралтарская бухта у вас над головой. И вся эта вода постоянно давит на эти тоннели. Как вы вообще выберетесь, если они обрушатся? Это самоубийство.
– Наступление моря можно увидеть.
– Как?
– Скалы потеют, – поясняю я.
– Извините, Патрик, я не могу. – Выражение ее глаз говорит, что это не притворство.
Некоторые решения принимать легко.
– Тогда решено. Я скажу им «нет».
Мы снова целуемся, и я крепко обнимаю ее.
– Так, значит, это вы читали? – Дэвид положил ладонь на руку Кейт. – «Унесенные ветром» времен Первой мировой?
– Нет! – Она сбросила его ладонь. – То есть до сих не было ничего похожего, но… и вообще, капелька романтики в вашей литературной диете не повредит. Смягчит ваше каменное сердце солдата.
– Там видно будет. Может, мы как-нибудь проскочим слащавые места и перейдем прямо к тем, где говорится про бомбы или расположенные там секретные лаборатории?
– Мы не станем ничего пропускать. Это может быть важно.
– Что ж, раз вам это так нравится, то я уж потерплю, – сцепив руки на животе, он стоически уставился в потолок.
– Вечный мученик, – улыбнулась Кейт.