– Какое?

– Ты приходила ко мне в контору?

– Ах да. Хотела узнать, не вырвешься ли ты на ленч, но мне сказали, что ты ушел.

– Да. Э-э… проблема в порту, – уже в сотый раз вру я Хелене. Легче ничуть не стало, но альтернатива куда хуже.

– Риск работы пароходного магната, – улыбается она. – Что ж, может, в другой раз.

– Может, через пару недель, когда сможем пойти на ленч втроем.

– Вот уж действительно, втроем. А может, и вчетвером; я чувствую себя ужасно большой.

– Но ты так не выглядишь.

– Ты блестящий врунишка, – говорит она.

Блестящий врунишка – грандиозное преуменьшение.

Наше веселье прерывает какой-то стук в соседней комнате. Я поворачиваю голову.

– Обмеряют гостиную и салон внизу, – поясняет Хелена.

Мы уже провели перестройку, устроив детскую и расширив три спальни для детей. Я купил большой городской дом с отдельным флигелем для прислуги, и даже вообразить не могу, что же еще может быть нам нужно.

– Я думала, мы могли бы устроить танцевальную залу с паркетными полами, как в доме у моих родителей.

У каждого свои пределы. Хелена может делать с домом, что пожелает; это не проблема.

– А если у нас будет сын? – спрашиваю я.

– Не тревожься, – она похлопывает меня по руке. – Я не стану подвергать твоего сильного американского сына унылым хитросплетениям танцев английского света. Но у нас будет девочка.

– Откуда ты знаешь? – поднимаю я брови.

– У меня есть предчувствие.

– Тогда нам нужна танцевальная зала, – с улыбкой резюмирую я.