— Мать! Замолчи сейчас же!

Ненавижу, когда она так говорит. Никогда не мог понять — то ли серьёзно, то ли издевается.

— Ну и пожалуйста — могу и замолчать.

— Э-э… Мать. Извини. Погорячился. Просто в такой ситуации мы — ну, вернее, я! — ещё не был. Да и на кого мне рассчитывать, как не на тебя?! Что посоветуешь?

— Пока — ничего. — чувствую, ещё дуется. — Пусть очнётся. Может, сама что-нибудь придумает, или подскажет… Ладно, отдыхай — я приведу её в чувство не раньше завтрашнего утра.

И… Твои очередные извинения приняты.

Утром, после завтрака, который почему-то не лез в глотку, и тренажёров, которые оказались жутко сложными (А робо-ли меня ещё и побил!), я заставил себя пройти в медотсек.

А что? Встречал же я раньше опасность лицом к лицу? Ну и вперёд!..

Хоть я и старался не шуметь, эта «девушка» услышала шаги.

Открыла оказавшиеся почему-то невероятно огромными, глаза, повернула заплаканное лицо ко мне.

Меня как ножом по сердцу резануло. Более несчастного и беззащитного создания отродясь не видал. А глаза-то у неё… Вовсе не старушечьи. Голубые. И — светятся.

Я замер, словно кусок чёртова свиного студня, не дойдя до кровати пару шагов.

Однако это ничего не остановило и не исправило.

Две тоненькие, полупрозрачные от недоедания ручки протянулись ко мне, и я услышал слабый голос. Мать перевела:

— Пожалуйста… Подойди!

Ну, подошёл, конечно — куда ж деваться.

Когда приблизился вплотную, мои ноги оказались в кольце объятий, а на бёдра выплеснулся поток горючих и чертовски мокрых слёз. Затылком чуял кривую усмешку Матери.

Так что мне пришлось встать на колени, и принять всё это безобразие на «могучую» грудь.

А то уж больно глупо я себя чувствовал — с охваченными чреслами-то…