— Если тебя так Джаггед бесит, то что ты его не выселишь? — спросила я, нанося на ногти слой топа.

Хлоя расстроенно махнула рукой. Лак на ноготках был нежно-голубым. Цвет выбирала я, потому что очень хотела, чтобы Буржуа надела что-нибудь не жёлтое. Да, девчонка любила этот цвет, но не носить же его теперь постоянно? Пусть ищет голубые альтернативы.

— За содержание крокодила в комнатах он такие штрафы платит, что отец не может устоять. Папочка у меня, знаешь ли, очень любит две вещи. Деньги и популярность.

Я искоса посмотрела на Хлою. Буржуа разглядывала свои ногти, лицо у неё было пасмурное. Ну да, деньги и популярность… где тут место для дочери?

— Хорошо, что ты не вещь, — сказала я в неловкой попытке подбодрить. — Да и крокодил не щенок. Когда-нибудь Джаггед забудет его покормить, и ты лишишься этого неприятного соседства.

Хлоя скривила губы и фыркнула.

— Вот уж точно. Кстати, раз уж речь зашла о моём соседе снизу… очень ли будет плохо, если я акуманизируюсь и размозжу Джаггеду голову?

Снизу раздался очень характерный гитарный трунь. Отец Луки играл на басах, но как-то бездумно, словно просто бил по струнам медиатором. Громко и совершенно немузыкально.

— Определённо плохо, — не стала я обнадёживать блондинку. — Грязи потом будет — уборщицы не выведут. Да и мозги по стенам не слишком эстетично размазываются…

— Пфе. Говоришь так, будто там есть мозги.

Глава 79. Двадцатое марта

Глава 79. Двадцатое марта

Двадцатое марта я ждала, как одиннадцатикласник — выпускной. Мне почему-то казалось, что Ван Чэн покинет наш гостеприимный Париж в тот же миг, как телеведущий объявит о закрытии кулинарного конкурса. Умом-то я понимала, что вряд ли всё будет так просто, но от надежды избавиться не так-то просто. Надежда — она вообще штука такая, неубиваемая.

Под настроение рассказала Адриану миф о даре Пандоры. Дело было на перемене в коллеже, так что меня слушал весь класс, включая мадам Бюстье. Здесь этой истории, — как и многих других, — не было. Вместо коробочкиПандоры здесь жила легенда о кувшине, полном бед. Дочь Зевса Апотисия несла этот кувшин в аид, чтобы утопить в Стиксе, и то ли засмотрелась на Аполлона, то ли и вовсе переспала с красавчиком, да и разбила сосуд по неосторожности. Так что болезни, смерть и страх растеклись по всей земле, проникая в каждую щель и складку. Не выковырять, как бы боги ни пытались. Ну и надежда вместе с ними вытекла, только она была последней, так что проникла не в землю, а в головы людей через уши, нос и глаза.

История Пандоры Адриану зашла, кстати. Как и остальным деткам. Восхищённая «моим» воображением Роуз даже предложила книгу написать. Ну а чего таланту пропадать, в самом деле?