Ее похоронили на кладбище Эмайна, в склепе семьи Райнер. Все проходило очень сумбурно, и присутствовали только близкие, знавшие ее лично. Но не было матери, Софи, – никто не успел выяснить, где именно находилась книжная лавка.

А ведь таково было предсмертное желание подруги… Деми пообещала себе, что сделает все возможное, чтобы выполнить его.

Пока она отвлеклась на свои мысли, Ричард Хаттон уже закончил заниматься зельями. После добавления они не стали разноцветными, как описывал Людвиг Далгарт, но для этих чар такого и не требовалось. Зелья были серыми, как дым.

После того как их вставили в механизм Ворона и повернули ключ, тут же послышалась серия щелчков. Механическая птица затрепетала крыльями и ожила. Серебряная голова дернулась из стороны в сторону, словно Ворон оглядывал собравшихся перед сценой людей.

Это не афишировалось, но от Ричарда Деметра знала, что печать «метаморфоз» уже тоже была задействована. Ученые-маги смогли перевести символы руны в текст, а затем в комбинацию определенных музыкальных нот, которую поместили на перфоленту вместе с остальными частями сложных чар. Рулон с этой лентой заранее вставили в клюв Ворона.

– И да воцарится на Нью-Авалоне мир, – торжественно сказала Вильгельмина, выходя вперед. – Конец войне!

Она подала знак Ворону.

Склонив голову, как будто бы в поклоне, он расправил крылья и взмыл в небо. Описал плавный круг над площадью и…

Сначала все просто ощутили легкую вибрацию. Только потом послышались причудливые механические ноты, напоминающие мистическое, потустороннее пение. Многократно усиленный магией, Глас Ворона слышался по всему Эмайну. Но при этом он не оглушал, а действовал скорее умиротворяюще.

Когда же он стих, никто ничего не понял. Не было больше никаких спецэффектов, никакого проявления того, что ритуал сработал верно. Однако потом кто-то из темных попробовал применить светлые чары… и все получилось. И вскоре уже люди по всей площади стали радоваться как дети, испытывая новые способности.

Грянула музыка. Начался праздник, шумный и веселый.

Воспользовавшись этим, Рубина отвела Деми в сторону.

– Вильгельмина рассказала мне все в самый последний момент, – вполголоса проговорила она. – О том, что ты не волшебница.

– Я не особо хочу об этом распространяться, – ответила Деметра. – Думаю, ты понимаешь.

– О, я понимаю, – сказала Рубина, и тон ее переменился, став угрожающим. – Я все понимаю.

А поскольку Деми ничего ей не ответила, сестра продолжила:

– Я понимаю, что ты врала Дрейку и специально держала его возле себя больше года. Я понимаю, что, не испытывая ни малейших угрызений совести, ты ушла к его брату сразу же после расставания. Я понимаю, как легко ты предала меня, отдав пост магистра Вильгельмине. И я понимаю, какая ты лицемерная и подлая на самом деле. – Ее глаза презрительно сузились. – Я никогда не прощу тебе всего того, что ты совершила. Я могу улыбаться, могу называть тебя при всех сестрой… Но я хочу, чтобы ты знала правду – я тебя ненавижу. И… найду способ, как отплатить тебе.