Там, где я остановился на обед и отдых, лес близко подступал с обоих сторон дороги. Я не наблюдал никакой живности, но, правда, там было полно тёмных уголков.
— Хочешь перекусить, Радс?
Я надеялся, что она хочет, потому что утром я не давал ей таблетки. Открыв рюкзак, я достал банку сардин, открыл и протянул банку ей, чтобы она могла хорошенько понюхать. Радар подняла нос, но не встала на лапы. Из её глаз сочилось ещё больше липкой гадости.
— Ну же, девочка, они же тебе нравятся.
Ей удалось сделать три или четыре шага вниз по покатому дну тележки, а потом её задние лапы сдались. Остаток пути она проскользила, заваливаясь на бок и взвыв от боли. Радар шлёпнулась боком на дорогу и посмотрела на меня, тяжело дыша. Одна сторона её морды испачкалась в пыли. Мне было больно видеть её такой. Она попыталась встать и не смогла.
У меня из головы моментально вылетели цельные люди, серые люди, даже отец. Все они были забыты. Я смахнул пыль, поднял собаку и понёс на узкую полоску травы между дорогой и нависающими над головой кронами деревьев. Уложив Радар, я погладил её по голове, затем осмотрел задние лапы. Они не выглядели сломанными, но она взвизгнула и оскалила зубы — не для укуса, а от боли, — когда я ощупал их ближе к телу. Мне её лапы казались вполне нормальными, но я был почти уверен, что рентгеновский снимок показал бы сильно опухшие и воспалённые суставы.
Радар выпила немного воды и съела пару сардин… думаю, чтобы не расстраивать меня. Сам я потерял аппетит, но заставил себя съесть немного жаренного кролика, которого дала Дора, и пару печений. Мне нужно было заправиться. Когда я осторожно поднял Радар и поместил её назад в тележку, то слышал её хриплое дыхание и чувствовал каждое ребро. Вуди сказал, что она умирает, и он был прав, но я пришёл сюда не за тем, чтобы Радар умерла в тележке Доры. Я взялся за ручки, двинулся вперёд, не бегом — я знал, что выбьюсь из сил, — но быстрым шагом.
— Держись. Завтра всё может стать лучше, так что держись, девочка.
Радар завиляла хвостом — я услышал, как хвост хлопает по дну тележки.
3
Облака потемнели, пока я тащил тележку по Королевской дороге, но дождя не было. Это хорошо. Я не боялся промокнуть, но дождь навредил бы Радар, а мне не чем было её укрыть. Кроме того, если сильный дождь размоет дорогу, станет тяжело тащить тележку.
Где-то четыре или пять часов спустя после падения Радар, я преодолел крутой подъём и остановился, отчасти, чтобы перевести дыхание, но на самом деле, чтобы осмотреться. Передо мной простирались земельные владения, и впервые за всё время я отчётливо увидел башни города. В этом тусклом свете башни имели угрюмый оливковый оттенок, как мыльный камень. Высокая серая стена уходила в даль по обе стороны дороги, насколько хватало глаз. Я всё ещё находился в нескольких милях от неё, и было невозможно определить её высоту, но мне показалось, что я разглядел монструозные ворота в центре.