Я не видел, как Элден забрался в него, потому что меня схватили за волосы и подняли на ноги. Я высокий, но Рыжая Молли возвышалась надо мной. Глядя на неё, я вспомнил статую, на которую забирался, чтобы увидеть бабочек-монархов, возвращающихся домой на ночлег. У неё было бледное лицо, большое и круглое, как огромная тарелка для пирога, посыпанная мукой. На нём чернели глаза.

— Сегодня ты сражался с врагом, — сказала она. Её голос звучал басовитым рокотом, далеко не приятным, но лучше, чем стрекот саранчи ночных стражей или булькающий голос Элдена. — В следующий раз ты будешь сражаться с другом. Если ты выживешь, я отрежу тебе «шишку». — Она понизила голос. — И отдам Петре. В её коллекцию.

Я уверен, что герой киношного боевика нашёлся бы что ответить, но я посмотрел на её широкое лицо и на эти чёрные глаза, и ни хрена не смог придумать.

9

Верховный Лорд лично проводил меня в раздевалку. Я оглянулся, прежде чем войти в коридор, как раз вовремя, чтобы увидеть паланкин с задёрнутыми занавесями, покачивающийся при крутом спуске. Полагаю, Петра, обладательница «метки красоты»,[46] была внутри вместе с Летучим Убийцей.

— Ты удивил меня, Чарли, — сказал Келлин. Теперь, когда с него сложили обязанности распорядителя, он казался расслабленным, возможно, даже навеселе. — Я думал, Кла быстренько оторвёт тебе голову. В следующий раз ты будешь драться с одним из своих друзей. Думаю, не с Йотой — мы придержим его. Возможно, с малышкой Джайей. Как тебе возможность остановить её сердце, как ты остановил сердце Кла?

Я не ответил, просто пошёл впереди него по наклонному коридору, держась от его высоковольтной ауры как можно дальше. Когда мы подошли к двери, Келлин не последовал дальше, а просто закрыл за мной дверь. Тридцать два вышли на поле. Теперь осталось только пятнадцать человек, безмерно удивленных тем, что вошёл не Кла, а Чарли, побитый, но в остальном невредимый. Нет, только четырнадцать. Галли был без сознания.

Какое-то время они смотрели на меня. Затем тринадцать из них упали на колени и приложили ладони ко лбам. Док Фрид не мог преклонить колени, но салютовал мне оттуда, где сидел, прислонившись к стене.

— Мой принц, — сказала Джайя.

— Мой принц, — эхом повторили остальные.

Я никогда так не радовался тому, что в Эмписе не было камер видеонаблюдения.

10

Мы смыли с себя грязь и кровь. Но ужас этого дня остался. Эрис стянула штаны с дока Фрида и промыла глубокую рану на его бедре так хорошо, как только смогла. Время от времени она прерывалась, посматривая на меня. Они все смотрели на меня. Наконец, потому что это выводило меня из себя, я велел им перестать. Затем они занялись делами, не глядя на меня, что было ничуть не лучше, а может и хуже.