Я держал Йоту подмышками. Эрис взяла одну ногу, Лия другую. Мы несли его, стараясь не споткнуться о последних крыс, включая ту, у которой не было задних лап, но которая всё ещё храбро тащилась за своими собратьями.
— Прости, — сказал Йота. Звук его голоса был утробным, исходящим из горла, которое быстро сжималось. Изо рта полезла пена. — Прости, хотел довести дело до конца…
— Замолчи и побереги дыхание.
Мы уложили его на длинный синий диван. Йота начал кашлять, выплёвывая ещё больше пены в лицо Лии, когда та склонилась, чтобы убрать волосы с его вспотевшего лба. Джайя схватила со стола с единорогом что-то вроде салфетки и вытерла ему рот. Лия, казалось, не обратила на это внимания. Она смотрела в глаза Йоте. В её взгляде я увидел доброту, жалось и милосердие.
Йота попытался улыбнуться ей, затем посмотрел на меня.
— Она была на лезвии его ножа. Старый… трюк.
Я кивнул, думая о том, как небрежно засунул этот нож за пояс. Если бы я порезался, не только бы у Йо пошла изо рта пена.
Он снова перевёл взгляд на Лию. Очень медленно поднял руку, будто она весила сотню фунтов, и коснулся лба тыльной стороной ладони.
— Моя… Королева. Когда придёт время… исполните свой долг. — Его рука упала.
Так Йота — которого я впервые увидел повисшим на прутьях своей камеры, как обезьяна — скончался. После всего, через что он прошёл, и каким бы крупным человеком он ни был, ему хватило всего лишь одного маленького пореза на голени, чтобы завершить путь.
Его глаза остались открытыми. Лия закрыла их, склонилась и прижала рот-шрам к его заросшей щетиной щеке. Только так она могла выразить поцелуй. Затем она поднялась и указала на дверь. Мы последовали за ней, обходя тушки нескольких крыс, умерших по пути к выходу. Лия остановилась, прежде чем выйти в коридор, обернулась и поднесла руки к горлу.
Йота заговорил в последний раз, как Фалада и Снаб.
—
Глава тридцатая
Глава тридцатая