– Да на что ты ей сдался? Она в два раза моложе тебя! К тому ж к ней хахаль аж из города ездит.

– Да я любого городского за пояс заткну.

– Смотри, как бы тебя самого не заткнули! – захихикала старушка.

– А ты чего с утра такая веселая? Может, поцеловал тебя кто?

– А что, поцелуи радости прибавляют?

– А то!

– Ну так поцелуй мою козу, а то она с утра такая грустная!

Все ребята так и покатились со смеху, дед Семен покраснел как помидор, а Анна, смущенно откашлявшись, пригласила всех на экскурсию.

Никита снова оказался в просторных светлых комнатах, заставленных старинной мебелью. Те же картины на слегка обшарпанных стенах. Изображение пантер в лесу, портреты каких-то людей, живших в этих краях в стародавние времена, красивые старинные гравюры с пейзажами.

При виде портрета Иоланды Никита похолодел. Она как живая смотрела на него бездонными темными глазами со старинного холста. Неподалеку висел портрет Иллариона Чернорукова. Того самого – альфы, колдуна и чернокнижника, предка Никиты и основателя Парда пантер. Худое лицо с окладистой черной бородой, длинные черные волосы, надменный колючий взгляд… Никита невольно передернул плечами. Ягужино всегда казалось ему очень тихим, спокойным местом, где жили простые приветливые люди, а сама жизнь текла медленно и размеренно. Никто и представить не мог, какие ужасы творились здесь пару веков назад, а виной всему были этот самый Илларион и сестры Ягужинские, чьи потемневшие от времени портреты тоже висели на стенах музея.

– Кого-то он мне напоминает, – задумчиво сказала Ирина Клепцова, приблизившись к изображению Чернорукова. – Только не могу вспомнить, кого именно.

Никита на всякий случай еще раз взглянул на портрет. Вроде он был не сильно похож на старикашку. Тогда что так насторожило Клепцову?

Артем на всякий случай подошел ближе и сфотографировал портрет Чернорукова на телефон, затем они перешли к портретам сестер Ягужинских.

Первой Никита увидел Магдалену. На изображении ей было лет пятьдесят. Округлое лицо, хитро прищуренные глаза, светлые волосы. Единственная, оставшаяся человеком после бойни в усадьбе. Легостаев знал ее под именем Тамары Оболдиной, а потом – Маргариты Карачаровой. Ведьма ловко меняла имена и внешность, стремясь добиться исполнения своих коварных планов, но погибла, попытавшись убить Никиту. Ее уничтожил дух Иллариона, охранявший жизнь своего потомка и наследника.

Далее следовал большой, почти в натуральную величину портрет Порфирии Ягужинской. Графиня в старинном платье, горделиво вскинув голову, смотрела прямо на художника. Отказавшись от всего человеческого, после смерти она стала вурдалаком и снова принялась терроризировать местных жителей. Пришлось вмешаться ее бывшему возлюбленному, колдуну Закревскому. Уничтожить ведьму окончательно у него не поднялась рука, и он лишь сковал ее мощными заклятиями, замуровав в подземелье в лесу. Как оказалось, лучше бы он навсегда избавил от нее этот мир. Много лет спустя представители «Черного Ковена» отыскали ее саркофаг, и сейчас Порфирия снова была свободна.