*

— Лена, Лена, милая, просыпайся, любимая! — тихий мужской голос, знакомый, приятный, слегка встревоженный.

— Кажется, не реагирует, — еще один, женский, на грани отчаяния.

— Давай еще немного, — командует третий, — вливай аккуратно, по капле, она еще нестабильна в плане Силы.

Я так хочу открыть глаза, но почему-то не получается, веки дергаются, как мне кажется, но не размыкаются. Пытаюсь поднять руки, чтобы протереть глаза, но они весят тонну! Я хочу попросить, чтобы мне помогли, но вместо слов тихое, едва слышимое мычание-стон.

— Никак! — второй голос срывается, и я слышу вслипы и плач.

— Мама, что с ней? — голос мужчины тих.

Тишина.

— Родной, боюсь, мы больше ничем не можем помочь, ее организм убивает сам себя. Если это не прекратится — она погибнет.

Темнота вновь завладевает мной.

*

— Мама, не плачь, так будет, мы ничего не можем сделать. Я много раз пыталась увести нас с этого пути, но дорожки все равно идут к этой точке.

— Как я могу не плакать, когда моя дочь говорит, что скоро умрет! — всхлипы и рыдания, тихий женский голос произносит что-то утешительное. Через несколько минут:

— Сергей знает?

— Нет. Я подготовлю его, как смогу, но… Не знаю, мне кажется, он меня любит больше самой жизни, — горестно вздыхает женщина, а я, наконец, вижу картинку — мои мама и бабушка сидят на кухне, взявшись за руки.

— И как мы с Леночкой без тебя? Без вас? Он ведь и правда уйдет за тобой.

— Возможно, ты сможешь помочь ему.

Они молчат и смотрят в окно, на площадку, где маленькая я и папа.

— Так похожи, хоть и неродные, даже странно. Сама начинаю сомневаться! — говорит мама, а бабушка лишь всхлипывает.

— Хорошо бы на ней это все и прекратилось. Нас давно никто не навещал, может, и не будет у нее никакого дара. Ей уже шесть лет, ты в этом возрасте выдавала по полной.