— Хорошо бы, — откликнулась мама задумчиво. — Но, разве, не должна бы я тогда видеть ее судьбу?

*

— Лена, Лена, — холодная тряпка противно елозит по лицу, холодные струи стекают по вискам, мгновенно нагреваясь, — Лена! — мужчина срывается на крик, я слышу краем сознания грохот — распахивается, ударяясь о стену дверь, торопливые шаги и грозный окрик:

— Воды, свечей свежих, мою сумку, живо!

Мужчина не просит, не умаляет, он знает, что его мать итак сделает все и даже больше, чтобы спасти эту ведьму. Не только потому, что слишком многие знаки сходятся ближе в последнее время. Но потому, что ее любимый мальчик, впервые за почти восемьдесят лет назвал другую женщину "любимой".

*

Я проснулась и почти сразу открыла глаза. Ресницы неохотно, но поддались, я потерла их рукой. Та тоже двигалась, не смотря на слабость и некоторую ломоту. В ногах кто-то двинулся, и я увидела Михаила. Узнать мужчину можно было только по глазам — огромным, синим, темным сейчас. Весь он почернел, стал по-настоящему страшным с заострившимися чертами лица, ввалившимися щеками, потрескавшимися губами. Кожа на носу натянулась, стала тонкой, сосуды проступили под глазами. В вороте рубашке на потемневшей коже вспухали черно-синими гигантскими червяками вены.

— Миша, что с тобой? — просипела я. Во рту саднило, губы слегка щипало. Он подсел ближе и помог мне сесть, облокотившись на подушки. Потом взял с тумбы кружку и протянул мне. Я отпила травяного отвара с явной горчинкой. Никогда не пила ничего вкуснее!

— Как ты себя чувствуешь? — спросил мужчина.

— Пока жива, — попыталась пошутить я, но на его лице мелькнуло что-то такое, заставившее меня пожалеть о сказанном. — Что произошло?

— Теперь все хорошо, — увильнул от прямого ответа он.

— Миша?

— Мы еле вытащили тебя. Почти две недели ты была на грани, и только последние два дня стало лучше.

Михаил двигался так странно, будто сам недавно за чертой побывал. Старался не крутить головой и глазами.

— Тебе больно? — спросила я.

— Я боялся, что потеряю тебя.

Мы помолчали, я вспомнила свои сны, где мама говорила об отце, что он любит ее больше жизни.

— Я видела сны и слышала голоса. Только не знаю, что из этого было наяву.

— Подожди, я позову Милану и свою мать.

— Ага, значит, это было на самом деле.