Муан вошел в дом, неся в руках большой сверток. Завидев Шена, сидящего на лежанке лицом ко входу, он подошел к нему и впихнул сверток ему в руки.

— Твои колокольчики, — скупо сообщил он.

Шен чувствовал холод, исходящий от свертка. Он уже и забыл о них, точнее, решил, что они потеряны, когда Муан бесцеремонно схватил его и утащил прочь.

— Спасибо. Кстати, ты не знаешь, где моя заколка? На лежанке я ее не нашел.

— Она у меня, — тут же отозвался тот. — Повернись, я заколю.

Шен послушно развернулся в пол-оборота, а Муан в два молниеносных движения закрепил заколку на его волосах.

Шен, обернувшись назад, посмотрел на него, а Муан, помрачнев, перевел взгляд на повязку на его правой руке. Наклонившись, он дотронулся до его запястья, заставляя Шена чуть нахмуриться от пронзившей руку боли.

— Она мокрая, — произнес Муан, имея в виду повязку на его запястье.

— Не мокрая, а влажная. Да, я ее случайно замочил.

— Ты замочил повязку и не нашел идеи получше, как вновь обмотать ее вокруг раны?

— Другой у меня нет, — пожал плечами Шен. — Да ничего страшного, она уже почти высохла.

У Муана просто волосы дыбом становились от подобного пренебрежительного отношения к собственному телу.

— Старейшина Заг ведь собирал тебе средства для обработки и перевязки ран с собой, разве нет? Там что, уже все закончилось?

— Нет, но я оставил их у Шуэра. Забрал только его чудодейственные пилюли.

— Да демоны тебя побери, Шен! — воскликнул Муан так, что девушки, сидящий с другого края лежанки, вздрогнули, а Волчара предостерегающе подняла голову. — Ты вообще способен позаботиться о себе?!

— Я на свою заботу не жалуюсь, спасибо, — немного вспылил тот, раздражаясь из-за его крика. — Если такой неженке как тебе, необходимо обмазываться с ног до головы мазью, не дай бог появится царапинка, это ведь не значит, что все обязаны поступать так же.

Если бы Шен, переведший взгляд на печь, на которой закипал чайник, всмотрелся сейчас в лицо Муана, то пронаблюдал бы любопытную картину смены пятен на его физиономии, а также нервного и бессинхронного подергивания бровей и уголка губ. Однако довольно быстро старейшине пика Славы удалось все же взять себя в руки. Он присел перед Шеном на корточки и принялся развязывать повязку на его руке. Шен удивленно перевел на него взгляд.

— Всего-то и нужно, что подсушить над огнем, — словно и не было всей предыдущей грубой тирады, проворчал Муан, освобождая его запястье.

Полностью размотав повязку, он напряженно замер, впервые рассматривая эту рану, которую сам же ему нанес. Шен молча перевернул руку, скрывая безобразный порез от его глаз.