— Я больше не могу, — тихо протянул он. — Сколько там еще?

Он разлегся на полу, но тот качался под ним, словно палуба в сильный шторм. Тошнотворные приступы головокружения накатывали один за одним.

— Осталось всего семь.

Когда они начинали это, Шену не казалось, что сорок восемь глотков — такая уж тяжелая задача. Но теперь даже семь представлялись непосильными. А еще он так давно не напивался в компании, что уже почти и забыл, как способен себя вести. Но вот теперь чувствовал, как нечто нарастает в его груди, способное вырваться то ли отчаянным криком, то ли безудержным смехом. Единственным шансом было бы не произносить ни слова, лучше — заснуть, но Шен понимал, что не может этого сделать. Он хочет говорить, кричать и…

— Я… — Шен перевернулся на бок, скрывшись за волосами, — я хочу, чтобы все это закончилось… Просто пускай все закончится…

— О чем ты говоришь?

— О… о… о своей жизни… — тихо прошептал Шен, но Муан прекрасно его услышал.

Он нахмурился, глядя на него.

— Я просто… просто…

Шен внезапно резко подскочил на месте.

— Хочу подышать свежим воздухом! — заявил он и быстро выскочил за дверь в ночную темноту.

— Шен? — спустя немного времени Муан нетвердой походкой вышел вслед за ним.

Он не пил, но ощущал себя полностью опьяневшим. Он застыл на границе света, исходящего из флигеля, и вгляделся в темноту.

Внезапно из темноты на него выпрыгнул Шен. Если бы реакция опьяневшего Муана не была несколько заторможенной, он бы мог его от неожиданности и ударить.

— Идем!

— Куда? — уточнил Муан.

— Гулять! Идем?

— Идем.

На всю округу разносились их крики, когда двое старейшин, один пьянее другого, пошли гулять по деревне.

— Ты песни… знаешь песни, а? Старейшина Муан?